– Может быть, хорошие новости с Гарта помогут нагалли? – спросил он.
– Несомненно. – Каулт раздувающимся гребнем проделал эквивалент пожатия плечами. – Мы, теннанинцы, никак не были связаны с нагалли, когда произошла катастрофа, но это положение изменилось, когда их передали под нашу опеку. И теперь наш клан отвечает за эту израненную планету и направил сюда консула. Необходима уверенность, что земляне не причинят еще большего вреда этому несчастному миру.
– А на самом деле?
Каулт закрыл глаза и снова открыл их.
– Что на самом деле?
– Земляне здесь не причинили вреда?
Каулт снова раздул гребень.
– Нет. Мы можем воевать с ними, но у меня нет к ним никаких претензий. Их программа экологической помощи просто выдающаяся. Напротив, о деятельности губру на планете я намерен представить отчет.
Утакалтингу показалось, что он понимает Каулта. Они видели признаки краха программы по восстановлению экологии. Два дня назад они миновали восстановительную станцию, теперь опустевшую, с ржавеющими заборщиками образцов и клетками. Пробы наследственного вещества испортились, когда вышли из строя холодильники.
Нашли они и отчаянную записку. Шимп, помощник эколога станции, решил оставить свой пост, чтобы помочь коллеге-человеку. Иначе тот не выдержит долгого пути на побережье за противоядием от газа принуждения.
Утакалтинг гадал, добрались ли они. Очевидно, вся станция отравлена.
Ближайший форпост цивилизации очень далеко отсюда, даже если добираться на судне на воздушной подушке.
Губру оставили станцию без присмотра.
– Если аналогичная ситуация повсюду, мы должны задокументировать это, – сказал Каулт. – Я рад, что убедил тебя идти назад, к населенным районам, чтобы мы могли собрать больше свидетельств таких преступлений.
На этот раз Утакалтинг улыбнулся тому, какие слова выбрал Каулт.
– Вероятно, мы обнаружим немало интересного, – согласился он.
* * *
Когда солнце – Гимельхай – отклонилось от пылающего зенита, они возобновили путь.
Равнины к юго-востоку от Мулунского хребта расстилаются, как волнистое, застывшее море, прочное, как земная кора. В отличие от долины Синда и открытых степей по другую сторону гор, здесь не встречалось признаков животной и растительной жизни, завезенной с Земли экологами.
Только туземные обитатели Гарта.
«Опустевшие ниши».
Утакалтинг ощущал скудость местных видов как зияющие пустоты в ауре этой земли. Метафора, пришедшая в голову, нарисовала музыкальный инструмент, у которого не хватает половины струн.
«Да, подходит. Поэтически соответствует». Он надеялся, что Атаклена не теряет времени и изучает человеческое мироощущение.
Глубоко, на уровне нахакиери, он видел свою дочь прошлой ночью во сне. Видел, как ее корона тянется, кеннирует угрожающую, пугающую красоту тутсунуканна. Утакалтинг проснулся вопреки своему желанию, весь дрожа, словно инстинкт заставил его бежать от этого глифа.
Хотя через этот тутсунуканн он мог больше узнать об Атаклене, как она живет и что делает. Но глиф только блеснул – сущность ужасающего предчувствия – и по его блеску Утакалтинг понял только, что его дочь жива. Ничего больше.
«Пока и этого достаточно».
Каулт нес большую часть их припасов. Рослый теннанинец шел размеренно, за ним нетрудно поспеть. Утакалтинг сдержал изменения, которые помогли бы ему легче переносить дорогу, но за которые потом пришлось бы расплачиваться слишком дорого. Он шел раскованной походкой, широко раздувая ноздри. Это помогает удержать вечную пыль.
Впереди, на их пути к далеким красноватым горам, появился ручей, текущий меж лесистых холмов. Утакалтинг сверился с компасом и подумал, что холмы кажутся ему знакомыми. Он пожалел, что инерциальный указатель направления разбился при крушении. Если бы он был уверен...
«Вот!» Он мигнул. Показалось, или он действительно видел слабую голубую вспышку?
– Каулт.
Теннанинец остановился.
– Ммм? – Он повернулся к Утакалтингу. – Ты что-то сказал, коллега?
– Каулт, я думаю, мы должны идти в эту сторону. Доберемся до холмов и разобьем лагерь до наступления темноты.
– Ммм. Это немного в стороне от нашей дороги. – Каулт раздувал свои щели. – Ну хорошо, я тебе доверяю. – И, не откладывая, повернул и двинулся в сторону трех холмов с зелеными вершинами.
За час до заката они подошли к ручью и принялись устраиваться на ночлег. Пока Каулт воздвигал их маскировочное убежище, Утакалтинг проверял мягкие красноватые продолговатые плоды ближайших деревьев. Его портативный прибор показывал, что они съедобны. У них оказался сладковатый острый вкус.
Семена, впрочем, были жесткими, заключенными в прочную кожуру. Такая оболочка должна выдержать действие желудочных соков. Семя пройдет через пищеварительную систему животного и попадет в почву с экскрементами. На многих планетах таким способом размножаются плодовые деревья.
Вероятно, когда-то крупные всеядные животные питались плодами таких деревьев и далеко разносили их семена. Если они взбирались на деревья за плодами, значит, у них имелось какое-то подобие рук. Возможно даже, эти животные обладали Потенциалом. Когда-нибудь они могли бы стать предразумными, влиться в цикл возвышения и постепенно превратиться в разумных.
Но все это кончилось с приходом буруралли. Вымерли не только крупные животные. Теперь семена плодовых деревьев падают рядом с родителями.
Прочная кожура, которая должна была подвергнуться воздействию желудочного сока животных-симбионтов, не дает семенам прорасти. А те ростки, которые все же поднимаются, чахнут в тени.
Тут должен шуметь лес, а осталось всего несколько деревьев. «Туда ли мы попали?» – думал Утакалтинг. Слишком мало заметных ориентиров на этой холмистой равнине. Он осмотрелся, но синих вспышек больше не увидел.
Каулт сидел в убежище и через дыхательные щели негромко и немузыкально насвистывал. Утакалтинг положил перед теннанинцем гору плодов и снова пошел к журчащей воде. Ручей перекатывался через груду полупрозрачных камней, окрашенных закатом в красноватый оттенок.
Здесь Утакалтинг нашел артефакт.
Он наклонился и поднял его. Осмотрел.
Кремневый сланец, его тут много, но этот кусок оббит, обработан, с острыми краями, с тупым закругленным концом, чтобы удобнее держать...
Корона Утакалтинга дрогнула. Снова возник луррунану, повис меж серебряных нитей. Глиф медленно поворачивался, Утакалтинг вертел камень в руке, разглядывая примитивное орудие, а луррунану смотрел на Каулта, который по-прежнему насвистывал, поднимаясь по склону холма.
Глиф напрягся и устремился к теннанинцу.
«Каменные орудия, наряду с другими признаками присутствия предразумных», – размышлял Утакалтинг. Он просил Атаклену понаблюдать, потому что ходили слухи... рассказы о том, что видели в далеких степях на Гарте...