* * *
Гаражевладельцы праздновали свою победу до самой ночи. Послали гонца в лавку, потом еще раз, потом еще… И конечно же наутро никого на освободившейся площадке не было – потолокся с четверть часа по разлинованному известкой песку какой-то печальный мужичок, и все. Перенос ограды был скорее демонстрацией намерений, чем реальной попыткой вернуть утраченные позиции. Мужики прекрасно понимали, что вернуть свое хламье на великолепную свободную площадку почти в центре города им уже не позволят. Померла, так померла.
И уже к обеду на пустом месте встал совхозный «КамАЗ»-длинномер с прошлогодней картошкой, а к вечеру появились бабки с подсоленными по местной традиции семечками и жареным арахисом. Священник смотрел из окна бухгалтерии, как толкутся возле бабок идущие из школы подростки, как приценяется народ к картошечке, и испытывал самые противоречивые чувства.
В последнее время прихожан в храме стало ощутимо меньше, и дефицит площадей перестал быть проблемой. И теперь он даже не знал, что лучше – бугровские парни на обсыпанном песочком плацу у него внутри ограды или бабки со своим арахисом и армяне со своей картошкой за ее пределами. И то и другое было, по своей сути, проявлением мирской суеты, гордыни и стяжательства. Он вспомнил слова своего наставника отца Григория. «Сила слова божьего не ограничивается храмовой оградой, – сказал тогда Григорий. – Ибо нет ему преград в мире, созданном его повелением». И что тогда значат все эти заборы и территории? Тщетный самообман.
– Пусть все идет, как идет, – вслух произнес отец Василий и пошел готовиться к вечерней службе.
А на следующий день все снова переменилось.
* * *
Отец Василий как раз завершил крещение младенца Александра и давал наставления его юной мамочке, когда в нижний храм вбежал запыхавшийся Алексий.
– Ваше благословение! – восторженно подпрыгнул он. – Услышал господь наши молитвы! Наслал на супостата еще большую силу!
– Что там еще стряслось?
– Изгнание торговцев из храма! – ликующе взвизгнул Алексий, подпрыгнул, провернулся на месте и помчался вон.
– Спаси и сохрани! – перекрестился отец Василий и бегом помчался наверх.
Но никого, слава тебе господи, в храме не было – ни торговцев, ни сил, их изгоняющих. Священник вышел на паперть, беспомощно огляделся по сторонам и только теперь понял, что имел в виду Алексий. Человек пятнадцать бугровцев наводили свои порядки на спорной территории.
– Слюшай, я тебе что сделал?! – защищался продавец картошки.
– Быстро отсюда, ара! – хватали его за ворот парни. – Чтоб и духу твоего здесь не было! И ты, бабка, шуруй отседова!
Священник сбежал по ступенькам вниз и направился к ограде.
– Эй, парни, оставьте их в покое! – крикнул он. – И без вас проблем хватает!
Но бугровцы, собственноручно по ниточке выровнявшие и обсыпавшие эту площадку песком, отступать не собирались.
– Давай-давай! – подгоняли они владельца картошки и случайно пристроившего свой «газончик» на такую удобную стоянку водителя.
Отец Василий с усилием отодвинул косо установленную секцию забора в сторону и вылез наружу.
– Хорош, парни! – уже требовательнее напомнил о себе он. – Закругляйтесь. Все равно здесь без суда не разберешься!
– Да все нормально, батя, успокойся! – улыбнулись ему парни в черном. – Мы порядка не нарушаем. Щас его тихо-быстро в машину засунем, и можно будет назад ограду двигать.
– Отстаньте от меня! – завопил торговец картошкой и попытался вырваться.
– Держи его! – заорали парни.
Кто-то подставил мужику подножку, и, когда отец Василий подбежал, чтобы защитить ни в чем не повинного торговца, того уже молотили ногами.
– Хорош! – кинулся он в самую гущу свалки, схватил продавца за ворот и потащил, прикрывая собой, прочь.
* * *
Чтобы подобное не повторялось, они с Алексием натянули между забором и крайним домом несколько ниток шпагата и щедро понавешали красных лоскутов. Но дело было сделано, и когда на следующее утро диакон принес отцу Василию свежий номер «Губернских ведомостей», его лицо действительно было белее мела.
– Там… про вас… написали, – севшим голосом выдавил он и протянул газету.
Священник развернул «Ведомости» и остолбенел. На второй полосе, среди прочей хроники, под заголовком «Черная сотня в Усть-Кудеяре» красовалась его фотография. На ней зверски оскалившийся отец Василий держал за ворот мужчину кавказской национальности, в то время как взятые фотографом со спины парни в черном пинали бедолагу ногами.
Священник охнул и впился глазами в коротенький текст под фотографией. Он отказывался это понимать! Журналист сообщал, что вчера в районном центре в результате спора за земельный участок между православным приходом и местным населением был избит не имеющий никакого отношения к конфликту житель совхоза «Софиевский» Артур Мирзоян. И все! Об остальном красноречиво говорил фотодокумент.
Зазвонил телефон.
Священник поднял трубку.
– Это как понимать, ваше благословение? – пророкотал в трубке уже слишком хорошо знакомый отцу Василию баритон. Звонили из патриархии.
– Что именно?
– Мы тут факс получили с вашей личностью на газетной полосе и, честно говоря, немного ошарашены.
– Это подстава. Я его спасал.
– Хм! А на фотографии я вижу совсем другое. Этот… как его… Мирзоян, он что, действительно никак на эту землю не посягал?
Отец Василий взмок. Там уже поверили в то, что увидели собственными глазами, и теперь только выясняли вторичные обстоятельства дела.
– Я его спасал, – отрешенно повторил он.
– Это вы уже говорили, – с раздражением напомнили из трубки. – Я вас о другом спрашиваю: имел ли этот… э-э… Мирзоян отношение к земельному спору?
– Не имел.
– Ждите замену, – беспощадно подвел итог патриарший чиновник и бросил трубку.
– Что?! – запоздало вытаращил глаза отец Василий.
– Ну? Что сказали? – дернул кадыком Алексий.
– Замену пришлют, – убито сел на стул священник.
– Ой! Простите меня, ваше благословение-е-е! – кинулся к нему Алексий, схватил руку и начал ее лобызать. – Не хотел! Видит бог, не хотел я, чтобы все так вы-ышло-о!
* * *
На следующий день фотография с яростно оскалившимся попом, удерживающим на земле порывающегося встать мужчину кавказской национальности, в то время как двое парней бьют его ногами, была напечатана почти во всех газетах области. Кроме ультраправой «Родины», разумеется.
А к обеду священнику позвонил из области сам руководитель Национального фронта за спасение Родины Саранцев и призвал отца Василия крепиться, потому что дорога к свободе трудна и усыпана терниями. Но, добавил Саранцев, Родина всегда будет помнить героев, положивших свои жизни и судьбы, чтобы построить-таки светлое будущее любимого Отечества. Священник сдержанно поблагодарил, положил трубку на рычаги и налил себе еще сто граммов.