– Болевой шок, – констатировал доктор, когда раненого утащили в тоннель.
Направляясь с лопатой к завалу, я промолчал. А Чубаров тихо сказал:
– Это не шок, Евгений Арнольдович. Он угрожал осознанно.
– Догадываюсь.
– Вам надо быть осторожнее.
– Посмотрим, как у них получится меня грохнуть…
* * *
– Слушай, Степаныч, – спрашиваю, уняв рвавшиеся из груди хрипы, – ты же профессиональный шахтер, верно?
– Самый что ни на есть.
– Вот скажи, ты полез бы крошить породу, если бы знал, что может конкретно завалить?
– Не знаю. Лишние деньги не помешали бы, но жизнь, как говорится, дороже.
Серега с Гошей промолчали, зато Антоха, сверкнув темными глазищами, решительно заявил:
– А я рискнул бы! Только нужно постараться попасть в число первых пар, пока не укрепленный бетоном тупичок короткий и риск обвала не так велик…
«Разумное зерно в твоем плане есть, – подумалось мне. – Я бы тоже рискнул. В крайнем случае. Если на этой долбаной шахте не отыщется чего-нибудь более подходящего для бывшего боевого пловца…»
Турниры продолжались до позднего вечера. Главный судья не стал объявлять перерыв на ужин, отпустив в столовую всех желающих и даже пожелав приятного аппетита. Всех, кроме нас. Мы проводили счастливчиков завистливыми взглядами, вздохнули и принялись расчищать тупик после очередного обвала…
Всякий раз, приступая к расчистке, Степаныч и его приятели работали спокойно и сосредоточенно; я изредка поглядывал на голую породу, нависавшую над головой; бывший врач откровенно нервничал, каждую секунду ожидая обвала…
Мы не сотрясали породу ударами тяжелого инструмента, а потому несчастья не случилось. Нам повезло.
Вскоре турнир завершился. Вернувшись в очередной раз из морга, мы застали церемонию чествования победителей.
– Слава богу, – присел на корточки и привалился спиной к бетону Чубаров.
Последний час он еле переставлял ноги. Да и мне, признаться, все чаще представлялась кровать, на которой можно было расслабиться до утра.
Толпа зрителей и уцелевших участников волновалась в ожидании результатов.
Наконец главный судья поднялся с раскладного стульчика, развернул бумажные листы к свету и зачитал список дисквалифицированных пар участников. Затем, добавив голосу торжественности, произнес:
– Единогласным решением судейской коллегии победителями конкурса забойщиков признаются шахтеры Корниенко и Парамонов.
Фамилия последнего потонула в аплодисментах и овациях.
Выкрикивая крепкие матерные словечки, зрители жали виновникам торжества руки, обнимали их, поздравляли…
– Интересно, сколько ж они отхватили? – задумчиво спросил Степаныч.
– Двести штук баксов! – радостно сообщил стоящий поблизости незнакомый мужичок с перепачканным черной пылью лицом. – По сто штук на каждого!
– А в московском офисе нам заливали про двести пятьдесят, – удивленно парировал я.
– Есть и такой приз, но он дается за победу на другом турнире. Самом сложном и опасном…
– Это куда ж еще опаснее? – вскинул седые брови Степаныч. – И так, почитай, четверть участников в морг снесли.
Чумазый направился к лифтам и на ходу бросил:
– Обживетесь – узнаете. Тот турнир на самом дне шахты проходит. Там вообще редко кто выживает.
– Эй, эй! – закричали мы вслед. – Скажи хоть пару слов об этом турнире!
– Вот пошлют работать на тридцатый уровень – тогда и увидите…
Изрядно заинтриговав нас, шахтер с перепачканным лицом исчез в тоннеле. А возле тупичка продолжалось чествование победителей. Откуда-то появилось пиво в банках. Корниенко и Парамонов (кто из них кто – мы не знали) в радостном возбуждении опорожнили по полбанки, остальное принялись плескать в товарищей.
– Будто заезд в гонках выиграли, – посмеивался Степаныч.
– Заслужили, – парировал Серега. – И, между прочим, тоже жизнями рисковали…
– Не, пацаны, вы поняли?! – кричал один из победителей. – У меня завтра контракт кончается, и такая везуха! Домой с баксами полечу!!
«Действительно, счастливчик, – подумалось мне. – Сто тысяч – выигрыш приличный, да и на счете у парня наверняка накопились бабки. Теперь заживет…»
Потолкавшись у тупичка, отправились к лифтам и мы. «Школа молодого шахтера» закончилась, и завтра нас ждал первый рабочий день в другом качестве.
Российская Федерация, архипелаг Земля Франца-Иосифа, остров Солсбери. Шахта. День шестой
За ужином я постоянно вертел головой в поисках Даниэля – мне не терпелось узнать, был ли он сегодня в кольцевом штреке и принимал ли участие в тамошнем турнире.
Странно, но чернокожего парня нигде не было. Минут через пять я замечаю за соседним столом высокого крепкого парня лет двадцати семи – того, который, невзирая на молодость, был абсолютно лысым.
– Эй, приятель, – окликаю его. – А где Даниэль?
Прожевав кусок жареной курицы, тот спрашивает:
– Ты разве не знаешь?
– Нет. Я сегодня пахал на двадцатом уровне.
Парень отодвигает тарелку с недоеденным ужином и поднимается из-за стола.
– По жребию он попал в пятый заезд кольцевых гонок. Его вагонетка забурилась перед самым подъемом. Слишком сильно он ее разогнал. Так вот…
Глотаю вставший в горле ком.
Мы с Даниэлем не успели стать близкими друзьями, тем не менее не хотелось бы его потерять. Он да Чубаров – единственные на шахте люди, с кем я общался, не испытывая раздражения. Степаныч с командой были не в счет…
– Он жив?
– Да. Лежит в медблоке, – не оглядываясь, бросил тот. – Только тебя туда не пустят.
– Почему?
– Посещения больных по выходным дням до ужина…
Покинув столовую, я все же подхожу к охране, стоявшей у лифта, и спрашиваю, могу ли навестить покалеченного друга? Мне отвечают отказом и советуют ознакомиться с текстом правил, висевшим здесь же – на стене лифтового холла.
– Непременно ознакомлюсь, как только вспомню буквы, – хмуро обещаю я и плетусь в жилую комнату.
* * *
Следующим утром комендант находит нас в курилке:
– Новички, не расслабляйтесь! Сегодня поступаете в распоряжение бригадира Мельникова и работаете в первую смену. Вот он…
К нам подходит худощавый шахтер примерно моего возраста и представляется:
– Вениамин Игоревич. Можно просто – Вениамин.
Передав нас бригадиру, Осип Архипович собирается отчалить, но на прощание предупреждает: