– Ну а зачем мы тащим бриллианты через Атлантику? И что на это несметное богатство мы собрались покупать в Джорджтауне?
– Э-э, Па-алыч, – улыбнувшись, протянул Алексей Дмитриевич, – ты хоть понимаешь, что ваш основной груз – алюминий – только прикрытие?
Моряк слышал об этом впервые.
– Тут дело не в товарно-денежных отношениях, – продолжал наслаждаться производимым впечатлением начальник охраны.
– А в чем же?
– В политике.
– Позволь, Алексей, а при чем тут политика?
– При том. Передав такой чемоданчик, на высшем уровне можно договориться о чем угодно. Понимаешь?
– Нет, – честно признался капитан и разлил остатки спиртного по рюмкам. – О чем договориться?
Опустошив последнюю рюмку, Алексей Дмитриевич закусил лимоном и, хитро подмигнув, сказал:
– Ну, к примеру, о признании независимости какой-нибудь южно-кавказской республики. Усекаешь тонкость момента?
Нахмурив лоб и секунду подумав, капитан просиял:
– Вот теперь усекаю!
– Только запомни: я тебе ничего не говорил. Ни о камешках, ни о высшем уровне, ни о признании независимости!
– Само собой! Само собой!..
Тем временем в машинном отделении заканчивал свою вахту недавно назначенный в экипаж «Капитана Федосеева» матрос-моторист Магомед Хасаев. Первую часть задания Баталова он выполнил с легкостью – органично вписался в команду судна и за несколько дней работы зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Непосредственный шеф – старший механик Бугров – уже после двух первых вахт убедился в его профессионализме, деловой хватке и доверил самостоятельно обслуживать машину со вспомогательными силовыми установками. Получив вожделенную индульгенцию, Хасаев приступил к выполнению второй части задания…
Всего на дне двух дорожных сумок он пронес на судно в порту Новороссийска восемнадцать килограммовых брикетов пластита – бризантного взрывчатого вещества обычной мощности.
Хасаев любил работать с пластитом. Еще во второй чеченской кампании, будучи юным боевиком в вооруженном формировании амира арабо-мусульманской группы в Чечне Абу аль-Валида, он до тонкостей освоил подрывное дело и с успехом использовал в своей деятельности именно пластит. Ему нравилось это пластичное вещество, похожее на глину. На восемьдесят процентов состоящий из гексогена, пластит не боялся влаги, был практически не чувствителен к ударам, прострелам, огню, искрам, трению и химическим воздействиям. Все, что требовалось от подрывника – как можно плотнее прилепить один или несколько брикетов к объекту уничтожения, рассчитать длину огнепроводного шнура, вставить один его конец в капсюль-детонатор, заглубить капсюль в брикет и подпалить свободный конец. Иногда для подрыва Хасаев сооружал более сложные схемы с использованием радиоуправляемых или таймерных детонаторов, но сегодня подобных ухищрений не требовалось.
Восемь брикетов он заранее заложил на одной из верхних палуб – в небольшой хозяйственный блок, зажатый между радиоотсеком и ходовой рубкой. В блоке хранился разнообразный уборочный инвентарь: швабры, ведра, тряпки, моющие средства, щетки для натирки коридорного пола. В глубине узкого помещения, более всего напоминавшего чулан, валялась куча старой ветоши и обрывки пенькового каната. Туда почти никто и никогда не заглядывал, разве что боцман от тоскливого безделья во время долгой стоянки. Под эту ветошь Хасаев и запрятал восемь килограммов взрывчатки, должной начисто лишить судно радиосвязи и управления. Внешне куски походили на обычное хозяйственное мыло, только размером были побольше. Так что если кто их и приметит, то никогда не догадается об истинном предназначении.
Затем настал черед третьей части задания. В загодя назначенный час он вышел на одну из ютовых площадок, воровато огляделся по сторонам и, не увидев посторонних, выудил из глубокого кармана куртки миниатюрную радиостанцию…
Сеанс связи с висевшей на хвосте «Фурией» прошел великолепно – голос одного из ближайших помощников Баталова звучал так, словно тот стоял палубой ниже или за ближайшей переборкой.
– Нужная глубина под нами будет через три часа, – известил тот.
– Понял, – ответил Хасаев, – но мне было бы удобнее организовать «салют» перед окончанием вахты.
– Когда ты заступаешь на вахту и во сколько она заканчивается?
– Заступаю через двадцать пять минут. Прибавь четыре часа.
Тимур попросил подождать минуту, сверился с обозначениями глубин на морской карте и дал добро:
– Годится. Ждем фейерверка.
Итак, до окончания вахты оставалось чуть более четверти часа.
Сменщик обычно приходил минут за пять-семь, дабы осмотреть отсек, проверить работу машины по показаниям приборов и сделать необходимые записи в журнале.
Хасаев извлек оставшиеся десять кусков пластита из целлофанового пакета и заложил в подходящее местечко – аккурат в нижнем углу, образованном внешним бортом, палубой и переборкой. Внизу под машинным отделением находился один из танков с соляркой для мощного среднеоборотного дизеля, так что вдобавок к огромной пробоине в борту ниже ватерлинии взрыв должен обеспечить возгорание топлива.
Вычислив длину огнепроводного шнура, Хасаев обжал один конец в капсюле и осторожно вдавил его патрон в мягкое тело брикета, затем проложил шнур под жгутом элекропроводки и, крутанув колесико зажигалки, подпалил свободный конец.
Все, отсчет времени пошел. Теперь необходимо подняться на палубу ходовой рубки и проскользнуть в хозяйственный блок. Причем сделать это нужно незаметно и очень быстро – подожженный в машине шнур будет гореть около четырех минут.
Он покинул машинное отделение и, вслушиваясь в каждый шорох, поднялся на несколько палуб. Далее пришлось пробежаться по коридору и снова преодолевать три пролета вверх.
На последних ступенях он услышал чьи-то шаги, поэтому пришлось спуститься палубой ниже и юркнуть в гальюн.
Чуть приоткрыв дверь, Хасаев наблюдал в щель…
Мимо неторопливо прошествовали двое: начальник охраны и один из его подчиненных. Кажется, они направлялись вниз для смены караула.
Немного выждав, кавказец снова рванул к цели.
Вот он – вожделенный чуланчик. Дверца, как всегда, открыта, внутри мрачно и пахнет дешевым мылом.
Он протиснулся внутрь, прикрыл за собой дверь и щелкнул зажигалкой. Разворошив кучу тряпья, нашел аккуратно уложенные в два ряда восемь кусков пластита, заглубил в ближайший кусок капсюль-детонатор, в который заранее обжат конец метрового огнепроводного шнура…
Хасаев давно все рассчитал – пятидесяти секунд ему вполне хватит, чтобы спуститься на три палубы, выскочить на ближайшую площадку, прыгнуть за борт и отплыть на десяток метров от корпуса судна.
Пламя от зажигалки лизнуло конец шнура, и, зашипев, тот выпустил тонкую струю дыма.