— Прорабатывали.
— Пули идентифицировали?
— Идентифицировали.
— И что?
— Анисимов и охранники убиты из одного и того же оружия!
— Что?
— Чему вы так удивляетесь? Ведь вы сами не исключали, что он подменил патроны.
— Значит, по-вашему, выходит, что убийца он?
— По-нашему, выходит он.
— Ну, значит, он! — быстро перестроился генерал. — И теперь понятно, почему он скрылся с места происшествия и прячется неизвестно где. От вас. И от нас.
— Вам не кажется, эта версия неубедительна? Насчет стрелка-одиночки.
— Не кажется. Может, у него с этим Анисимовым были личные счеты. Может, он не хотел жениться на его забеременевшей дочке.
— Прекратите!
— Прекращаю.
— Я задам вам еще несколько вопросов.
— Задавай.
— Что вы знаете о прежних делах Иванова?
— Почти ничего. Слышал, что он убил нескольких человек на улице Агрономическая и в поселке Федоровка. — Как вы думаете, почему он убил этих людей?
— Потому же, почему убил Анисимова. Потому что отменный стрелок.
— А я считаю, что есть какой-то, объединяющий все эти преступления, мотив.
— Ну какой мотив? Нашел парень пистолет... Вот вам и мотив, для всех случаев... Впрочем...
— Что «впрочем»?
— Ничего! Я отказываюсь давать показания. Вам.
— Мне?
— Да, именно вам. Я хочу говорить с вашим начальником. А лучше с начальником того начальника.
— Это невозможно. Потому что следствие веду я.
— Это возможно. Потому что я делаю заявление, что знаю, где находится Иванов. Я один знаю! Но вам не скажу.
— С кем вы хотите говорить?
— С гражданским в пиджаке, который меня сюда спровадил. Только с ним! Или с теми, кто над ним.
— Хорошо, я передам вашу просьбу. Но я уверен, что он не согласится. Потому что...
* * *
— Меня зовут Петр Петрович. Что вы хотели мне сказать? — спросил гражданский, но уже не в пиджаке, а в легкой рубашке.
— Следователь уверял меня, что вы не придете.
— Он ошибался. Я слушаю вас.
— Мне нужно переговорить с вами с глазу на глаз.
— Работавший с вами следователь имеет допуск к секретной информации.
— Это мое условие.
— Хорошо. Прошу всех выйти. Следователь и охранник вышли из кабинета.
— Вы сказали, что знаете, где находится Иванов?
— Знаю. Причем лучше других. Потому что это я его спрятал.
— Мы так и предполагали.
— Правильно предполагали.
— Вы назовете его адрес?
— Конечно, нет.
— Почему?
— Потому что если я назову его адрес, ваши следователи тут же сцапают его.
— И правильно сделают.
— Неправильно сделают. Потому что на Иванова завязана очень серьезная игра с резидентурой американской разведки. Подробности я вам рассказать не могу, потому что допуск к информации по данному делу имеет очень ограниченный круг людей.
— Я не прошу подробностей. Я понимаю.
— Если Иванова изъять, вся многоходовая, долго выстраиваемая конструкция рухнет. Нанеся серьезный урон обороноспособности страны.
— Он должен выйти на контакт?
— Хуже. Он должен дать согласие на участие в одном очень перспективном, с нашей точки зрения, мероприятии. И должен для этого выехать за рубеж. Именно поэтому его розыски и разработку следует прекратить. Хотя бы на время.
— И вашу разработку?
— И моих людей тоже.
— Объявить всеобщую амнистию?
— Заняться делом.
— Послушай, генерал. Ты мне симпатичен, и поэтому я, чтобы ты не испытывал иллюзий и не придумывал новых способов выбраться отсюда, скажу правду. Без права передачи. Ты и твои люди обречены. Причем обречены в любом случае — будете ли вы молчать или будете давать показания.
— Почему?
— Потому что дело не в тебе и не в Иванове. Дело в принципе. И в козлах отпущения. Пусть даже они немые. В данном случае козлы отпущения вы. Больше я тебе ничего сказать не могу. Потому что и так сказал слишком много. Если сможешь, поймешь больше, чем я сказал.
— Похоже, кто-то валит Первое Управление. Или Госбезопасность. Всю Госбезопасность! В целом.
— Ты очень догадлив.
— И значит, им нужны деньги, — на ходу перестроился генерал, поняв, что первый его козырь бит.
— Деньги? Зачем деньги?
— Затем, что тот, кто валит Безопасность, валит государство. То есть совершает переворот. А переворот требует очень больших денег.
— Я не пойму тебя, при чем здесь деньги?
— Притом, что они у меня есть. Передай своим хозяевам, что у меня есть эти деньги.
— Какие деньги?
— Очень большие деньги. Деньги партии.
— Что, что?
— Средства КПСС, хранящиеся на счетах в иностранных банках. Которые оберегал Иванов. Если вас еще интересуют мотивы его преступлений.
— Все?
— Все.
— Я считал вас серьезным человеком.
— Правильно считали. Потому что я очень серьезный человек. И отвечаю за свои слова, — спокойно сказал генерал.
— Тем, кого, вы считаете, я здесь представляю, не нужны деньги.
— Деньги нужны всем и всегда! Тем более эти деньги.
— Чем эти деньги отличаются от других денег?
— Тем, что они партийные! И тот, кто возьмет их все, но отдаст стране часть, станет национальным героем. Преемственность денег — преемственность симпатий.
Петр Петрович задумался.
— Не понимаю, какая связь может быть между партийными счетами и убийствами?
— Вы пиратские романы в детстве читали?
— Допустим.
— Значит, знаете, что происходит с владельцем карты, на которой крестиком помечено местоположение сокровищ. А потом происходит со следующим владельцем карты. И со следующими тоже. И так до последнего героя книги, на котором она заканчивается. То же самое происходит с людьми, которые узнали о партийных счетах.
— Вы хотите сказать, что Иванов убивает их из-за того, что они знают, где находятся средства КПСС?
— Совершенно верно. Он считает, что карта с сокровищами принадлежит ему.