Случайные прохожие пришли с разных сторон, но пришли в одно место. К роще. Которая, с точки зрения организации конспиративных встреч, была идеальна, так как просматривалась со всех сторон. К роще подошли Иванов, Корольков по кличке Папа и референт второго помощника атташе, бывший для первых двух прохожих неизвестным.
Майор Проскурин надел наушники.
— Вот он, — еле слышно прозвучал голос Королькова. Майор переключился на другой микрофон.
— Очень мне приятно, — ответил незнакомец.
— Ну? — спросил Иванов односложной, какими его обязали разговаривать, фразой. Потому что если многосложными, то профессионал расшифровал бы его в минуту.
— Я рад с вами знакомиться, — дружелюбно повторил незнакомец.
— Ну...
— Чего ты нукаешь? — возмутился Папа.
— Что надо? — предложил перейти к делу Иванов.
— Ваш друг, — кивнул незнакомец на Папу, — сказал, вы испытываете неудобства в визе?
— Ну!
— Ты чего, не петришь? Тебе, фраеру, Джон штатовскую ксиву предлагает, а ты кочевряжишься! — попытался объяснить Папа.
— Вам спасибо, — повернулся незнакомец к Папе.
— Чего? — не понял тот.
— Я благодарен, когда вы нас познакомили.
— Мне что, уходить? — сильно удивился Папа. Потому что не привык, когда его. Привык, когда он.
— Да.
— А как же ты с ним без меня?
— Не впрягайтесь. Все будет путем, — ответил Джон выученной на посольских занятиях фразой.
— Ты чего, по фени ботаешь? — обалдел Папа.
— Ее, ботаю. Немного, — ответил, радостно улыбаясь, Джон. Иванов почувствовал себя вдвойне необразованным. Потому что он ни по-английски, ни по фене.
— Ну ты смотри... — как-то даже растерянно сказал Папа.
— Не бери в голову. Все будет ништяк.
— И с нашим делом будет ништяк?
— Будет. Век свободы не видать! — поклялся Джон. — Ну зуб ставлю!
— Тогда я пошел, — сказал Папа. И пошел.
— Я хочу сказать, благодарю вас за поданную нам информацию, — поблагодарил незнакомец.
— Ну... — неопределенно ответил Иванов.
— Мы бы хотели иметь вас для сотрудничества.
— Ладно.
— За вашу работу мы сможем делать вас гражданином очень хорошей страны Соединенных Штатов Америки. Наверное, вы хотели бы быть гражданином?
— Ну, ладно.
— Мы были признательны бы за то, что вы сказали, откуда узнали про все это.
— Это не я. Это мой друг, — сказал Иван Иванович единственную разрешенную ему длинную фразу.
— У вас много такой друзья?
— Да.
— Вы бы могли привести свой друг? Мы, конечно, тоже готовы дать ему и вам гражданство очень хорошей страны Соединенных Штатов Америки. Вы согласны?
— Согласен.
— Я бы хотел иметь телефон ваших друзей или подружки, чтобы сказать, когда мы сможем встретиться. Вы бы могли дать телефон?
— Бери...
— Когда в следующий раз мы будем иметь встречу, я принесу документ для нашего дальнейшего сотрудничества. А сейчас я хочу дать вам немного денег и инструкции, как сделать так, чтобы вас не видела ваша полиция. Мы должны заботиться о своих друзьях. Вы прочитате их и потом подожгете.
— Ладно.
— Я очень рад встретить вас.
— Да ладно.
— Тогда до свидания.
— Ладно...
Майор Проскурин стянул с головы наушники. Дело был сделано. Контакт гражданина Иванова с агентом иностранной спецслужбы состоялся. И был зафиксирован на фото-видео — и магнитную пленку.
* * *
— Агент Бизон дал согласие на дальнейшее сотрудничество, — доложил референт результаты встречи второму помощнику атташе по культуре.
— Ваши выводы об агенте?
— Ничего определенного по агенту Бизону я сказать не могу.
— Почему?
— Я не располагал временем, достаточным для составления психологического портрета агента Бизона.
— Но общее впечатление?
— Никакого. Он совершенно закрыт. На контакт не идет. Отвечает односложно. Эмоции никак не выражает.
— Вы вели запись разговора?
— Да.
— Покажите.
«Ну? Ну... Ну. Ладно. Ну, ладно. Ну...»
— И все?
— Все.
— Небогатая лексика. Как вы предполагаете, почему он разговаривал именно так?
— Не знаю... Может быть, он боялся.
— Киллер, убивший два десятка человек?
— Тогда, возможно, он избрал такую манеру поведения сознательно. Как наиболее безопасную, с точки зрения сокрытия дополнительной информации о нем. По-настоящему непроницаемо только молчание.
— Но это означает, что он знает методы скрытного тестирования собеседника. Это означает, что он знаком с методами работы спецслужб.
— Может быть. Хотя по внешнему виду не скажешь...
— По вашему и моему виду тоже ничего такого не скажешь. Когда вы планируете следующий контакт?
— В ближайшее время.
— Лучше — в самое ближайшее время...
* * *
— Считаешь, они ни о чем не догадались? — спросил генерал Трофимов.
— Думаю — нет. Потому что разговора не было. При таком диалоге любой олигофреник за академика сойдет. А немой за оперного певца! Думаю, на этот раз все прошло гладко.
Генерал удовлетворенно кивнул.
— Но нет никакой гарантии в том, что следующая встреча не станет последней. Иванов не готов к ведению серьезных диалогов. Он не может разговаривать одними только «ну» и «ладно». Еще несколько таких контактов, и они его расшифруют. И через него — нас. Я считаю, что надо подводить к Дяде Сэму профессионала и убирать Иванова из игры. В конце концов, носитель информации не Иванов. А тот человек, который сообщил ему номер части и координаты места разгрузки ракет.
— Человек готов?
— Готов. Мы провели его по документам Министерства обороны, начиная с общевойскового училища и вплоть до перевода в Генштаб. Неделю назад он был представлен коллективу и приступил к работе в новой должности.
— Никто ни о чем не догадывается?
— Никто ни о чем. Все считают, что он переведен с периферии по протекции кого-то из родственников жены. Как только Иванов сведет генштабиста с Дядей Сэмом, мы начнем операцию «Щит».
— Объекты построили? Которые генштабист сдавать будет.