— Я? Наверное... Да, бежал, — растерянно сказал Иванов.
— Ну ты даешь...
Но вдруг, что-то сообразив, сказала:
— Вот что... Давай-ка его сюда. Давай, давай.
Иванов протянул пистолет.
Маргарита взяла его двумя пальцами, вначале обернув платком.
— Теперь иди.
— Куда?
— Вперед!
— Я в туалет хочу сходить!
— Иди и не оборачивайся!
Иванов пошел не оборачиваясь.
Маргарита проводила его взглядом, потом быстро осмотрелась, выбирая, подходящее место — пожалуй, вон там, под водосточной трубой. Подошла, присела и аккуратно положила под водосточную трубу пистолет.
Французы не русские, они прикарманивать пистолет не станут, они отнесут его в полицию...
Она рассчитала все правильно — отпечатков ее пальцев на пистолете нет, есть, теперь есть, Иванова. Как она стреляла, никто не видел. Значит, не она стреляла — он стрелял. Иванов! Именно так она и скажет — всем скажет, в том числе своим соратникам. Скажет, что он забрал ее пистолет и стрелял. Вначале в преследователей, потом в полицейского.
А она, она... А что она могла поделать... Она ничего не могла поделать...
На этот раз телефон дребезжал активней, чем после выхода статьи. На этот раз телефон попросту не затихал.
— Мы восхищены вашим мужеством и хотели бы с вами познакомиться!.. — кричали в трубку восторженные читательницы дребезжащими старческими голосами...
— Вы почему ничего не сообщили о происшествии? — возмущался замначальника местного РОВД. — Что вы там за самодеятельность развели?.. Мы вам повестку пришлем!..
— Приглашаем вас выступить в нашей школе и рассказать ребятам о применяемых вами дедуктивных методах расследования преступлений...
— У меня жена с любовником сбежала. Только вы с вашим опытом способны...
Старков скрипел зубами, рычал в трубку и рвал провода.
Вечером, когда он выносил мусорное ведро, к нему бросились представители трех противоположных по окраске партий, которые наперебой стали призывать его вступить в их ряды. Чуть в стороне стояли три агитационные обклеенные избирательными плакатами с динамиками на крыше машины, одновременно игравшие партийные гимны.
— Вы нужны не нам, вы нужны народу в лице наших, избирателей, — убеждали его. — Вы должны проявить сознательность...
Старков отмахивался от наседающих на него агитаторов мусорным ведром, рассыпая вокруг яичную скорлупу и пустые пакеты из-под молока.
— Такие люди, как вы, не могут стоять в стороне от политической борьбы. Вы должны болеть за население, защищать его интересы...
До мусорных баков его призывали проявить добрую волю и политическую сознательность. После, от баков до подъезда, — гарантировали выбор в Думу по партийным спискам, обещали хорошую зарплату, штат помощников, персональную машину и дополнительный доход в виде систематических взяток.
Скучковавшиеся на детской площадке дворовые пенсионеры одновременно, словно подсолнухи, поворачивали в сторону горланящей компании головы. Когда они проходили мимо, кто-то ехидно хихикнул:
— Отстаньте, а то он вас из брежневского “маузера” стрельнет!..
Старков добегал до квартиры, захлопывал дверь и закрывался на все замки.
Но почти сразу же в нее стучал почтальон. Старков расписывался за пачку заказных писем и телеграмм.
Из розовых, хорошо пахнущих конвертов он доставал рекламные буклеты охранных фирм, которые предлагали ему свою защиту от уголовного элемента за наличный и безналичный расчет или безвозмездно в обмен на право использования его имени в рекламных кампаниях.
В казенного вида конвертах были приглашения на учредительные и торжественные собрания. И была повестка к районному прокурору, который хотел задать ему ряд вопросов.
Ну вот, кажется, достукался.
К прокурору Старков шел с опаской. Он лучше, чем кто-либо другой, знал, чем это может кончиться. Лесоповалом может кончиться. В далеких холодных краях.
Но кончилось еще хуже.
— Знакомьтесь — генеральный продюсер телекомпании “Партнеры”, — представил прокурор холеного вида молодого человека.
— Очень рад, — обрадовался продюсер. — Мы туг готовим один совместный проект, направленный на повышение имиджа профессии работника правоохранительных органов...
Старков изменился в лице.
— ...и остановились на вашей кандидатуре.
Прокурор согласно кивнул.
— Вы всю жизнь отдали работе в милиции, имеете богатый опыт расследования преступлений. И к тому же теперь человек известный, не побоюсь этого слова — популярный. Так что вы нам подходите как нельзя лучше.
Посылать продюсера при прокуроре было неудобно. И было опасно. Оставалось выкручиваться.
— Ну, я не знаю... Я уже мало что помню из прошлого, возраст, знаете ли... Да и болею часто, — замямлил Старков.
— Возраст? Вам же еще пятидесяти нет! — удивился прокурор. — И выглядите молодцом. Вот привязались!
— Да вы не бойтесь, мы очень солидная фирма, — успокоил продюсер.
— Ничего я не боюсь, — пробормотал Старков.
— Это он после той передачи, — сказал продюсер, обращаясь к прокурору.
Прокурор понятливо закивал.
— Ничего не после передачи, — возмутился Старков.
— Вы просто не с теми связались, — не обращая внимания на его протесты, объяснял продюсер. — Это же мелкая шушера — компания-однодневка. Собрались шустрые, ничего не смыслящие в искусстве ребята, приобрели профессиональную видеокамеру и стали снимать с колена бог знает что. Им же Совершенно не — интересна художественная сторона дела, им лишь бы “бабки” заколотить.
— Я на них в суд подам, — мрачно сказал Старков.
— Это ничего не даст, — улыбнулся продюсер.
— Как не даст? — поразился следователь.
— Так не даст! Во-первых, они на него не явятся...
— Их в принудительном порядке доставят. Конвой доставит!
— Ну, допустим, доставит. Пусть даже состоится суд. И что?.. Ну, признают вашу правоту, присудят вам сто рублей в компенсацию морального ущерба. Вам легче от этого будет?
— Суд обяжет их дать опровержение.
— Какое опровержение? Где? — чуть не в голос рассмеялся продюсер.
— По телевизору, — довольно глупо ответил Старков.
— Они не имеют никакого отношения к работе телеканала. Они лишь продали ему передачу. Продали и исчезли.
— А сам канал? — искал выход из положения Старков.