Довольно скоро микроавтобус остановился.
— Выходим.
Первыми, как и раньше, в квартире, на улицу выскочили охранники. Разбежались по сторонам, осмотрелись, свернули в проулок. Сказали по рации:
— Можно...
Микроавтобус завернул в тот же проулок.
Маргарита набросила на руку Иванову, чтобы прикрыть цепочку, плащ. И, прижавшись к нему и ласково заглядывая в глаза, потянула к выходу.
Со стороны они напоминали не обращающую на себя внимание в Париже влюбленную пару.
— Направо. Повернули направо.
— Прямо.
Пошли прямо.
В отдалении, зависая у витрин, присаживаясь на скамейки и за столики уличных кафе, маячили знакомые охранники.
Маргарита остановилась возле двери подъезда. Быстро набрала на кодовом замке какие-то цифры.
— Пошли.
“Влюбленная парочка” шагнула в подъезд. Маргарита вызвала лифт. Кабина спустилась вниз, створки двери разомкнулись. Лифт оказался занят — внутри, спиной к выходу, стоял какой-то мужчина в черном плаще. Иванов сделал шаг в сторону, давая ему возможность выйти. Но мужчина не тронулся с места.
— Чего замер — пошли! — прошипела в самое ухо Маргарита, входя в кабину и втягивая за собой своего “благоверного”.
Лифт пошел вверх.
Мужчина повернулся и, ухватив Иванова за правую руку, застегнул на запястье наручники. Затем вытащил из кармана ключ и освободил Маргариту.
Все делалось очень быстро и в полном молчании. Лифт остановился на верхнем этаже.
— Это товарищ Максим. Будешь делать то, что он прикажет! — сказала Маргарита.
На самом деле товарищ Максим не был товарищем. Не был господином. И не был Максимом. На самом деле он был нанятым для выполнения грязной работы уголовником, а до того, в очень далеком прошлом, — десантником и спецназовцем. “Товарищ Максим” работал не за идею — за деньги. На тех, кто больше платил. Против тех, что меньше... Раньше выбивал долги и зубы у строптивцев. В последние годы специализировался на мокрухе, потому что смертную казнь отменили, а платили за “мокрое” гораздо лучше. Вышли на киллера случайно, вышел один из командированных в Россию “товарищей”, угодивший по недоразумению в КПЗ. Столковались быстро, потому что киллер брал недорого, работал качественно и, самое главное, был “не из нашего района”. То есть не мог скомпрометировать движение.
За новый заказ товарищ Максим взялся с удовольствием, потому что платили вперед и потому что никогда не был в Париже...
Створки лифта разошлись. Товарищ Максим толкнул Иванова к выходу. Лифт пошел вниз.
“Чего это они?.. — испуганно думал Иванов. — А вдруг они хотят... Его хотят!...” — и непроизвольно дернулся в сторону.
— Не балуй! — тихо по-русски сказал товарищ Максим. И показал пистолет.
Иванов сник и пошел, куда его повели.
Теперь он был совершенно уверен, что от него хотят избавиться.
Мужчина стал подниматься по лестнице вверх, туда, где был вход на чердак. Остановился перед запертой дверью. Открыл ключом замок.
— Ну чего встал, шагай давай.
Через слуховое окно вылезли на крышу, по ней, часто поскальзываясь на мокрой черепице, перешли на соседнюю, с нее еще на одну. Дома вплотную примыкали друг к другу, и по ним можно было легко проходить целые кварталы.
— Сюда!
Спустились на чердак. Несколько минут стояли молча, привыкая к темноте. Потом куда-то пошли, слепо нащупывая ногами дорогу.
— Стой.
Остановились перед дверью. Припав ухом к замочной скважине, товарищ Максим долго прислушивался. Потом вытащил рацию.
— Второй вызывает Шестого.
— Слышу тебя, — ответил Шестой, — у нас все в порядке. Можешь работать.
Мягко толкнул заранее открытую дверь. В подъезде было темно, потому что на Западе свет просто так не жгут, он включается лишь на несколько минут, автоматически, когда кто-нибудь открывает входную дверь. И не включается, если кто-то проникает в подъезд через чердак.
— Только пикни! — шипящим шепотом предупредил товарищ Максим Иванова.
Стараясь ступать бесшумно, спустились на четвертый этаж.
Остановились перед одной из дверей. Товарищ Максим беззвучно сунул в замочную скважину ключ. Дверь медленно открылась.
— Пошли.
Шагнули внутрь.
Иванов почувствовал, как его правую руку дернуло куда-то вбок. Тихим щелчком расстегнулись и вновь застегнулись браслеты. Теперь он был прикован к ручке двери.
— Ждешь меня здесь! — ткнувшись губами в ухо, сказал товарищ Максим.
И тут же раздался еще один тихий, металлический щелчок.
В полумраке проема, ведущего в комнаты, Иванов различил мягко плывущую тень мужчины. У тени была неестественно длинная правая рука.
Потом была долгая, долгая тишина. Иванов напряженно прислушивался, пытаясь понять, что там происходит.
Тихо...
Тихо...
Вдруг быстро, один за другим, прозвучали два тихих, почти неслышных, хлопка. Иван Иванович услышал короткий, мгновенно оборвавшийся вскрик и неясную, так же быстро затихшую возню. И вновь наступила тишина, в которой ясно застучали негромкие, быстро приближающиеся шаги.
Вспыхнул узкий луч небольшого фонарика. Метнулся по стенам, нашел, остановился на испуганно скрючившейся фигуре Иванова. Тот зажмурился, попытался прикрыться от света, но натянувшаяся цепочка отбросила руку назад.
— Не шуми, — строго сказал из темноты товарищ Максим.
И отвел фонарик чуть в сторону. В луче света матово блеснул пистолет с длинным направленным на Иванова цилиндром на стволе.
Ну вот и все...
Иванов сжался, задрожал, закрыл глаза и пополз по стенке вниз, на подкосившихся от страха ногах.
Товарищ Максим подошел вплотную.
— Ты чего? — удивленно спросил он. — Плохо, что ли?
— Что? Ага... Нехорошо, — быстро ответил Иванов.
Товарищ Максим прислушался.
В подъезде было тихо. Вытащил рацию.
— Второй вызывает Шестого. Что там у вас?
— Путь свободен. Можете уходить. Повернулся к Иванову.
— На-ка, подержи пока...
И, сбросив в левую руку обойму и перехватив за ствол, сунул Иванову в руку пистолет. Тот автоматически взял его, сжав пальцы на рукоятке.
— Подержал? Теперь давай обратно, — потянул пистолет к себе и так же, удерживая за ствол, опустил в карман, в расправленный внутри него полиэтиленовый мешок.
— Слушай меня внимательно! Сейчас мы выйдем из квартиры и пойдем вниз. До первого этажа пойдем вместе, дальше, на улицу, ты один. Когда выйдешь из подъезда — обернешься.