– Их вызвали вы?
– Нет, те, другие – рыбаки.
– Почему ты так решил?
– Не знаю… Нам никто не говорил, что будет вертолет. И потом, когда они спустились, они начали стрелять.
– В кого – в задержанных вами рыбаков?
– Нет, кажется, в нас. Или во всех.
Как так во всех? Не может быть, чтобы во всех. Скорее всего, он что-то перепутал.
– Ты уверен?
Телохранитель уже не был уверен так, как раньше.
– Мне показалось, что во всех. Там все происходило так быстро… Со всех сторон стреляли…
– Ты тоже стрелял?
– Нет, я не стрелял! Я в ваших людей не стрелял! Я там не был! Директор послал меня отрезать у нескольких трупов головы.
– Зачем?
– Я не знаю. Он приказал – я отрезал и принес ему.
– Что было потом?
– Вертолет открыл огонь. Ракетами. Нас осталось в живых трое – я, директор и тот его помощник. Мы взяли с собой головы и пошли к железной дороге…
Телохранитель рассказал все. Хотя не должен был. Нив коем случае не должен был! Потому что не должен был остаться в живых.
Промашку допустил Резидент. Непростительную промашку. Непрощаемую промашку! Конторой не прощаемую! Обязан был зачистить свидетелей, обязан был убить и не убил! А теперь… Теперь, чтобы прервать цепочку, надо было, по идее, выбивать следующее звено – выбивать Резидента и Помощника. Потому что если не ты – то тебя.
– Кто они были – этот директор и его помощник?
– Я не знаю…
Дальше можно было стрелять в коленку, в живот, в голову, можно было резать телохранителя на куски живьем, он все равно ничего бы не сказал, потому что больше ничего не знал.
Получается, вертолет был их и либо страховал их, либо зачищал – сделал первый вывод генерал. Хотя есть некоторые странности, есть много странностей.
Телохранителя допросили еще раз и еще… А потом убили. Потому что после “горячих” допросов “языков” всегда добивают.
Генерал Крашенинников не допустил ошибки, которую позволил себе Резидент.
– Возьмите его для морга, – распорядился он.
Мертвого телохранителя засунули в полиэтиленовый мешок и закопали, замаскировав место захоронения и сделав на подходах несколько меток на стволах деревьях.
– Что там с нашими ребятами?
– Все практически готово. Санитары согласились собрать все трупы в одно место. Сейчас мы подбираем тела на замену.
“Тела на замену” были мертвецами, которых предполагалось положить на место изъятых из морга тел. Только они не сразу были мертвецами, а вначале были живыми людьми. “Телами на замену” служили клюнувшие на бутылку водки бомжи, которых вначале прикармливали, а потом вывозили за город и… складывали в полиэтиленовые мешки. В такие же, в какой лег телохранитель, который, сам того не зная, спас неведомого ему бездомного бродягу. Спас ценой своей жизни…
Подбирать живых людей было проще, чем искать готовые трупы, например, выкапывая мертвецов на кладбищах. Суета возле свежих могил более заметна, чем пропажа бомжей. Мертвецы нужны родственникам – бомжи никому.
– Когда вы планируете проведение операции?
– Послезавтра на рассвете…
Прежде чем войти в морг, бойцы генерала Крашенинникова заблокировали подходы к больнице. Опасные направления прикрыли мобильными огневыми группами. Во двор, расположенный вблизи главного входа, загнали закамуфлированный под милицейский “уазик” с переодетыми в милицейскую форму бойцами.
Дальше действовали, почти не маскируясь. К моргу подогнали “труповозку” и занесли внутрь носилки с лежащим на них трупом. Настоящим трупом, заранее заготовленным трупом.
Спросили у санитаров:
– Все готово?
– Да, конечно, как договаривались. А вы “бабки”-то принесли?
– А как же! Вот, на, держи. Здесь для всех. Передали пачку долларов, предназначенных для санитаров и охранников.
– Давай говори, куда идти.
Деньги заплатили за изъятие только одного трупа. На все санитары бы не согласились.
– Вон туда, налево. Прошли в холодильник.
– Вот они, все здесь. А какой ваш, я не знаю, сами ищите.
На полках лежали трупы, привезенные с места боя. Рядом были сложены грудой отдельные фрагменты человеческих тел – ноги, руки, головы.
Один из бойцов достал видеокамеру и стал крупным планом снимать мертвецов.
– А это зачем?
– Вдруг мы его сразу не найдем, тогда дома разберемся. Зачем нам туда-сюда чужих мертвяков таскать.
– А-а… – все понял санитар и уважительно посмотрел на камеру. – Ежели вам еще какие куски нужны, так они не здесь – там. Мы подумали, зачем вам лишнее мясо, ежели все равно его хоронить?
– Куски тоже нужны Особенно руки и пальцы.
Санитар с готовностью бросился к двери.
– Эй, погоди, – остановили его, – ты один туда не ходи. Вот он пусть с тобой сходит.
– Да что я, не управлюсь, что ли?
– Может, и управишься, только с ним быстрее. И надежнее…
Оставшиеся бойцы быстро осмотрели тела, опознавая своих по фрагментам одежды, часам, зубам, татуировкам, шрамам и родинкам, о которых заранее вспомнили и по которым составили словесные описания тел.
– А помните, Витьку колючая проволока подрезала, когда мы склад горючки у синих рвали?
– Точно! У него еще шрам остался вот здесь на спине! Такой, в форме перевернутой запятой…
Смертных медальонов на трупах не было, равно как удостоверений личности или других, по которым их можно было опознать, деталей. Спецназ уходит на боевые задания “пустым”, оставляя документы, награды и все личные вещи на базе.
Есть шрам в двадцати сантиметрах над голенью на оторванной, отдельно лежащей ноге… Родинка в форме звездочки на правой щеке изуродованного лица…
У нескольких трупов не было голов, а срез на остатках шей выглядел ровным. Вряд ли такой могли оставить осколки.
– Вот у этих где головы? – спросили бойцы.
– Так не было. Вовсе не было! – ответил санитар. – Ни голов, ни рук!
У безголовых трупов были отрезаны еще и пальцы. Не врал телохранитель…
Сергей.
Володька.
Сашка… – опознавали спецназовцы своих друзей.
– Ну что, все?
– Вроде все.
Теперь осталось только их вывезти.
– Поди сюда, – поманили бойцы санитара. Тот подошел.