– Ты тоже не похож.
– Почему ты так думаешь? – спросил я.
– А почему ты так думаешь? – И она спрятала лукавую улыбку в чашке с кофе.
Щеки у меня горели.
– Ты мне кажешься – как бы это сказать? – более цельной, чем остальные. К примеру, ты собираешься в женский колледж, ну и так далее.
Она одарила меня взглядом, полным приятного удивления. Очко в мою пользу – благодаря уроку такта, который преподал мне Мелфорд.
– Я надеюсь, что это место окажется для меня более подходящим, чем мир книготорговли, – заметила Читра.
– Я в этом совершенно уверен. Слушай, я тебя еще об этом не спрашивал: как вообще могла здесь оказаться такая девушка, как ты?
В ответ она пожала плечами: казалось, мой вопрос заставил ее почувствовать себя неловко.
– Просто пришло лето, вот мне и понадобились деньги. И мне нужно было больше, чем можно заработать в какой-нибудь лавке в универмаге.
– Да, уж я-то знаю, как это бывает.
Ведь я уже рассказал ей, что коплю деньги на учебу в Колумбийском университете.
– Я бы тоже хотела проработать целый год, как ты. У моего отца есть небольшое дело – химчистка. Он арендует помещение, а тут возникли сложности с хозяином – не очень честным человеком. В общем, кончилось тем, что отцу пришлось влезть в долги. Но он наотрез отказывается взять часть той суммы, которая была отложена мне на колледж. Вот я и стараюсь побольше заработать, чтобы помочь родителям выпутаться из долгов.
Я рассмеялся:
– А вот у меня все ровно наоборот. У моих родителей деньги есть, но они мне их не дают.
– Да ладно тебе. Ты уж мне поверь, у меня с родителями тоже проблем немало. Например, они считают, что я слишком поддалась влиянию Америки. Им не нравится, как я одеваюсь, не нравится музыка, которую я слушаю, не нравятся мои друзья и мой парень.
Я непринужденно отхлебнул кофе и выжал из себя улыбку – должно быть, нелепую до безобразия. Во всяком случае, у меня было такое ощущение, будто я стараюсь свести уголки губ на затылке.
– Серьезно? – с трудом выдавил я.
Читра нахмурила брови:
– Ну, вообще-то мой бывший парень. Можно и так сказать. Короче, у всех членов моей семьи есть одно общее свойство: они слишком легко судят о людях. И у них по любому поводу возникают предчувствия. Например, у них было предчувствие относительно Тодда, моего парня.
– Твоего бывшего парня, – поправил я. – Можно и так сказать.
Она снова бросила на меня косой взгляд:
– Ну да, бывшего парня. В общем, они попытались ему об этом сказать, и все сложилось немножко не так, как хотелось бы. Папа почему-то сразу решил, что от Тодда будут одни неприятности, и после этого уже не мог думать иначе.
– Ты говоришь, что все в твоей семье такие. А у тебя самой не было предчувствия по поводу Тодда?
– Как же, – ответила Читра, – было.
– Но оно было другое?
– Нет, мне тоже казалось, что от него будут одни неприятности. Но девушкам это иногда даже нравится. Наверное, – добавила она, – от тебя, Лем, тоже могут быть неприятности, только немного другие.
Я уже совсем было принялся гадать, к чему она, собственно, клонит, как вдруг подошла официантка. Мне пришло в голову, что я даже не знаю, чем обычно завтракают вегетарианцы. Интересно, когда я решил стать вегетарианцем? Я и сам не смог бы сказать. Просто мне вдруг показалась странной сама мысль о том, что можно есть мясо. В общем, я решил, что подумаю об этом как-нибудь в другой раз, когда у меня будет время спокойно сесть и раскинуть мозгами. А пока что на всякий случай я заказал себе овсянку и попросил официантку не класть в нее ни молока, ни масла.
Читра заказала омлет с сыром.
– Ты что, вегетарианец? – спросила она, как только официантка отошла.
Сам не знаю почему, но я вспыхнул до корней волос. Помня ее недавние рассуждения о том, что ей нравятся парни, приносящие неприятности, к числу которых был непонятным образом причислен и я, я сам себе не мог объяснить, почему вопрос о вегетарианстве так сильно меня задел.
– Может быть. Сам не знаю. Я пока еще только пробую. Но мой друг Мелфорд – ты его знаешь – пытается уговорить меня стать вегетарианцем. Я думаю, дело в том, что бывают такие вещи, о которых если уж однажды услышал, то потом не можешь притвориться, будто ничего о них не знаешь. К примеру, то, как обращаются с животными.
– Тогда лучше не рассказывай, – попросила Читра. – Я слишком люблю курятину.
Наверное, я выглядел разочарованным, потому что она улыбнулась мне и пожала плечами:
– И давно ты не ешь мясо?
– Да нет, совсем недавно, – ответил я.
– И когда началось это «недавно»?
– Вчера вечером.
Читра рассмеялась:
– Интересно, неужели вчера вечером случилось что-то особенное? Может быть, ты познакомился с какой-нибудь хорошенькой вегетарианкой?
Тут мои нервы разыгрались окончательно.
– Вовсе нет. Не было никакой девушки. Просто мы разговаривали об этом с Мелфордом, и он рассказал мне про все эти ужасы. Как оказалось, очень убедительно.
– Видно, таков уж этот Мелфорд, – заключила Читра. – Мы с ним поговорили совсем недолго, но я сразу поняла, что он харизматичная личность. Как только начинаешь с ним разговаривать, сразу же возникает чувство, будто вы знакомы сто лет, и ты сразу раскрываешься перед ним. Я ему даже рассказала кое-что такое, чего говорить не следовало.
«Это она, наверное, о том, что считает меня умным», – подумал я. Я готов был произнести это вслух, но вовремя остановился. Мне хотелось понравиться ей, а не поумничать за ее счет.
– Да, это точно, харизма у него есть.
– А ты давно его знаешь?
– Вообще-то не очень.
– Но, надеюсь, все-таки немножко дольше, чем не ешь мясо?
– Да, немножко дольше, – ответил я, стараясь изобразить игривую непринужденность, но чувствуя, что ненавижу себя за эту полуправду-полуложь.
– Он очень приятный человек, – продолжала Читра, – но, честно говоря, мне он все равно как будто не понравился. То есть нет – понравился, конечно, но я ему как-то не доверяю. Не знаю даже, как объяснить: я вовсе не хочу говорить плохо о твоих друзьях. Просто мне показалось, что если знаешь его не слишком хорошо, то лучше вести себя поосторожнее, потому что, честно говоря, если уж задумываться о предчувствиях относительно разных людей, то по поводу Мелфорда у меня точно есть предчувствие.
– Правда?
Это «правда?» я держу на все случаи жизни.
– Мне показалось, что от него тоже могут быть неприятности. Самые что ни на есть настоящие. Не как с Тоддом, с которым было непонятно, куда он в конце концов попадет – в тюрьму или в колледж, и не как с тобой, с этой твоей загадочной непоседливостью, – я говорю о настоящих неприятностях.