— Вы забываетесь, — сказал он тихо. — Вы навлекли на свою голову большие неприятности, и на мою тоже, суя нос куда не следует. Откуда нам знать — вдруг за этим неожиданным поворотом дела с шлюхой стоит «Компания южных морей»? Компания, несомненно, любым способом хочет заставить вас молчать. А все из-за вашего вынюхивания, расследования смерти отца. Неужели нельзя было подождать, пока не закончится это дело со шлюхой?
Я открыл рот, чтобы возразить, но остановился и задумался о том, что сказал сэр Оуэн.
— Откуда вам известно об этом деле? — спросил я спокойно, надеясь, что успешно скрываю свои чувства.
Я внимательно наблюдал за сэром Оуэном, ища признаки растерянности, но на его лице было лишь раздражение.
— Кто в Лондоне не знает, что вы раскапываете самоубийство Бальфура? Ни для кого не секрет, что вы навлекаете проблемы на «Компанию южных морей». Лично я опасаюсь, что вы навлекаете проблемы на свою голову, а заодно и на мою. Что вы за человек, если не признаётесь, кто ваш отец! Мы разговаривали с влиятельными людьми о Лиенцо, а вы даже слова не сказали. Вы хотели поставить меня в неловкое положение в моем собственном клубе, Уивер? Вы этого хотите?
— Если вы оказались в неловком положении, — спокойно сказал я, — вы сами в этом виноваты.
Сэр Оуэн стиснул зубы.
— Вы безответственный мошенник и не смейте втягивать меня в свои грязные делишки! Я вам этого не позволю, иначе окажусь в канаве вместе с вами.
Видя, что сэр Оуэн распаляется все больше, я решил, что лучше дать ему выговориться, не обращая внимания на его нелестные высказывания о евреях вообще и обо мне в частности, пока он не выдохнется. Наконец он немного успокоился.
— Я поговорю с людьми, пользующимися влиянием. Может быть, мне удастся сделать что-нибудь, чтобы вас не вызывали на этот процесс. А пока вы должны дать мне слово, что, если вас вызовут, вы не назовете моего имени и не упомянете меня никаким иным образом в связи с убийством этого… Джемми.
— Сэр Оуэн, — сказал я спокойно и негромко, — мы должны сделать все, что возможно, дабы не доводить дело до этого, но я не могу дать вам такого обещания. Я буду держать язык за зубами, пока это будет безопасно. Может быть, мне не придется называть вашего имени. Может быть, суд сочтет не важным, по чьему поручению я искал Кейт. Но если меня спросят, чье поручение я выполнял в тот вечер, я не смогу молчать. Нельзя ли рассказать вашей будущей жене, мисс Деккер, о небольшой части вашего прошлого, чтобы подготовить ее к возможным неприятным слухам?
Тут я сделал ошибку. Сэр Оуэн сжал кулаки и напряг челюсть, Он долго смотрел на меня в изумлении.
— Что вы можете знать о чувствительности утонченных дам? — прошипел он. — Вам знакомы только шлюхи да шваль подзаборная.
Мне следовало проявить больше деликатности к человеку в его положении, но я не мог найти в своей душе сочувствия к сэру Оуэну, учитывая его обличительный тон. Я сделал для него все, что мог, и даже больше, Если он рассчитывал, что из верности к нему я пойду на виселицу, он, мягко говоря, заблуждался,
— Разве в вашем Евангелии не сказано, сэр Оуэн, — спокойно поинтересовался я, — что лишь безгрешный может бросить камень?
Он смотрел на меня во все глаза.
— Нам больше не о чем говорить, — сказал он и поспешно удалился.
Паника сэра Оуэна несколько сбила меня с толку, но не привела в уныние. В конце концов, ему грозил публичный позор, который мог расстроить его женитьбу. Я чувствовал, что он отчасти прав. В немалой степени я сам был виноват в сложившемся положении. Но меня более заботило, как эта злополучная цепь событий началась и что я мог сделать, дабы все исправить. Мне казалось логичным, что именно благодаря Джонатану Уайльду я оказался втянутым в процесс Кейт Коул, но оставался вопрос, почему сэр Оуэн предположил, что неприятности у меня и у баронета возникли по вине Компании. Я не мог не учитывать такую возможность.
Я полагал, что только один человек мог объяснить мне все это, и я снова отправился в Ньюгетскую тюрьму, чтобы повидаться с Кейт Коул.
Я прошел сквозь ужасающие ворота тюрьмы, и за несколько монет охранник провел меня в Пресс-ярд, где находилась комната Кейт. Надзиратель объяснил, что Кейт попросила не впускать никаких посетителей, но несколько шиллингов решили эту проблему.
Комната оказалась на удивление приятной. В ней была удобная на вид постель, несколько стульев, стол, бюро и гардероб, небольшое окно пропускало свет, но недостаточный, чтобы в комнате было светло даже в разгар дня, поэтому множество дешевых сальных свечей коптило стены. Вокруг были разбросаны графины и пивные кружки, куски недоеденного мяса и зачерствевшие корки белого хлеба. Кейт от души тратила деньги.
Но несмотря на то, что она делала, покупки как порядочная женщина, она не умела жить в соответствии с этим статусом. На ней была новая одежда, без сомнения купленная на деньги, которые я ей оставил, но запятнанная едой и напитками, измятая, словно Кейт спала прямо в ней, и ужасно пахнущая. Кейт не избавилась от вшей, которых подхватила, ночуя в Коммон-сайд, и они бегали по ее коже, как пешеходы по оживленной улице.
Кейт выразила немалое неудовольствие, увидев меня на пороге своей комнаты. Она встретила меня угрюмой ухмылкой, обнажив сломанные зубы, и тотчас отвернулась, не желая смотреть мне в лицо.
На пороге появился надзиратель.
— Желаете чего-нибудь? — спросил он.
— Бутылку вина, — прошипела Кейт. — Он платит, — ткнула она в меня пальцем.
Тот вежливо закрыл дверь.
— Ну, Кейт, — начал я, взяв один из деревянных стульев и повернув его к ней лицом, — разве так следует относиться к своему благодетелю? — Я сел и, тихонько отодвинув ногой неприкрытый ночной горшок, стал дожидаться ее ответа.
— Мне нечего вам сказать, — надула она губы, как ребенок.
— Не могу понять, отчего ты на меня сердишься. Разве я не устроил тебя удобно, избавив от проблем?
Кейт медленно подняла глаза:
— Вы не избавили меня от виселицы. И от Уайльда тоже. Если пришли сюда за этим, можете катиться к черту, потому что другого выбора у меня не было. Вот так.
— Что ты хочешь сказать, Кейт?
— Это был Уайльд, он сам. Он заставил меня выдать вас. Я ничего не хотела говорить, но сначала Уайльд сказал, что вы хотите, чтобы меня повесили, а когда я сказала, что это неправда, он сказал, что меня обязательно повесят и что у него больше влияния на судью, чем у вас. Вот что случилось, и делайте с этим что хотите.
Я задумался, пытаясь разобраться в том, что сказала Кейт. Кейт тяжело дышала, словно речь отняла у нее все силы. Думаю, часть этой речи была отрепетирована — она знала, что я приду.
По крайней мере, я уже кое-что выяснил. В процесс Кейт меня втянул Уайльд. Это не означало, что Уайльд стоял за убийством Бальфура и моего отца. Но это означало, что он лгал, утверждая, что не станет бороться со мной как с конкурентом, пока я буду выступать против «Компании южных морей».