– Или плохо стало твоему адвокату! – бросила ей вслед разговорчивая старуха. – А что, человек пожилой, здоровье неважное, работа нервная… вот, к примеру, вчера в поликлинике одну женщину прямо из очереди в реанимацию свезли!
– Типун тебе на язык, бабка! – оборвал ее «браток». – Мне этот адвокат до зарезу нужен…
Секретарша вошла в кабинет шефа, и через секунду оттуда донесся ее истошный вопль.
– Никак, бабка, ты накаркала! – проговорил «браток», поднимаясь с места. – Никак, и правда с адвокатом неприятность вышла!
Старуха тут же вскочила и с неожиданной прытью бросилась к полуоткрытой двери кабинета.
Катя – против воли – тоже сделала несколько шагов и заглянула внутрь через старухино плечо.
Кабинет был отделан в тяжелом старомодном стиле советского номенклатурного ампира – деревянные панели на стенах, громоздкий полированный стол, за которым можно проводить многолюдные совещания, несколько тяжелых, обитых искусственной кожей стульев. Только на стене вместо положенного портрета очередного вождя висел огромный портрет прогрессивного писателя Короленко.
Но Катя смотрела не на этот портрет и не на совковую отделку кабинета.
Она смотрела на небольшого лысого человечка, сидевшего за полированным столом, откинувшего голову на спинку стула. Несомненно, это был хозяин кабинета – адвокат Семен Семенович Ольховский. Глаза его были широко открыты, но абсолютно безжизненны.
А на левом виске адвоката чернело пулевое отверстие.
– Преставился, болезный! – проговорила старуха и часто закрестилась.
– Опа! – выдохнул «браток». – Кто ж его так?! – Он сделал небольшую паузу и добавил: – Одно хорошо – у меня железное алиби. Я из этой приемной ни на минуту не выходил. Подтвердите, женщины?
– Ничего я подтверждать не собираюсь, – тут же выпалила старуха. – Я за тобой не следила, только мне и дел! Может, ты и выходил куда, почем я знаю? У тебя свои дела, а у меня – свои…
– До чего же вредная старуха! – протянул «браток» с тяжелым вздохом. – А вы, женщина, подтвердите?
– А она только что пришла, – снова подала голос старуха. – Ничего она не может подтвердить!
– Как же это… как же его убили? – Секретарша адвоката, всхлипывая, смотрела на мертвого шефа. – Ведь он… ведь он тут был один… к нему никто не входил…
– Очень даже просто, – ответил «браток». – Через окно шмальнули – и всех делов! Вон, и отверстие входное имеется…
Катя невольно взглянула на окно.
В стекле, примерно на уровне головы адвоката, и в самом деле виднелось аккуратное круглое отверстие.
– Ишь, как ты все толково обсказал! – проскрипела старуха. – Сразу видать, что ты в таких делах сильно опытный! Не иначе, твоих это рук дело!
– Усохни, бабка! – рявкнул на нее парень. – Ты же сама видела – я никуда не выходил!
– А вот и врешь, выходил – покурить! – не унималась старуха. – И десять минут отсутствовал! Вполне даже запросто мог его приложить!
– Ну, бабка, ты нарываешься! – набычился «браток».
– Что же теперь делать? – Секретарша громко всхлипнула, отвернулась от Ольховского и оглядела посетителей, как будто ждала от них ответа на этот вечный «вопрос философии».
Ее нижняя губа тряслась, растерянное лицо покрылось красными пятнами.
– Полицию вызывать! – уверенно проговорила старуха. – И никого отсюда не выпускать до ее приезда!
– Ну, бабка, ты сериалов насмотрелась! – усмехнулся «браток». – У меня, к примеру, дела, мне здесь дожидаться некогда…
– Вот его – в первую очередь выпускать нельзя! – Бабка указала на бритого парня скрюченным пальцем.
– Старуха права, – неожиданно подал голос неприметный мужчина средних лет, который до сих пор тихо сидел в углу и не вступал в разговоры. Он подошел к столу секретарши, снял трубку местного телефона и проговорил: – Охрана? В двадцать шестом офисе ЧП… убит адвокат Ольховский… да… да… вызовите полицию и не выпускайте никого из офиса…
– А ты еще кто такой? – спросил «браток», исподлобья взглянув на незнакомца.
Тот ответил ему спокойным немигающим взглядом. Парень вдруг скис и, опустив взгляд, пробормотал:
– Да я же правда никуда не выходил…
– Полиция разберется! – ответил неприметный мужчина и снова сел в свое кресло.
«Господи! – подумала Катя. – Еще одно убийство на мою голову! Что же это такое…»
Если вчера жизнь ее напоминала какой-то по счету круг ада, то сегодня она превратилась в густой приторный сироп, а Катя чувствовала себя мухой, которая из последних сил мечется в этом сиропе, понимая уже, что – влипла, и даже сладкого перед смертью не наесться, поскольку – невкусно…
Сейчас приедет полиция, начнется долгое и унизительное разбирательство.
Катя вдруг поняла, что просто не выдержит еще одного допроса. Общения с полицией ей на сегодня хватило!
Она отошла от дверей кабинета Ольховского и направилась к выходу.
– А ты куда это собралась? – проскрипела вслед ей бдительная старуха.
– В туалет, – ответила ей Катя, стараясь оставаться невозмутимой. – Надеюсь, нет возражений?
– Иди уж, милая! – с наигранным сочувствием согласилась вредная бабка. – А то как бы чего не вышло… На нервной почве всякое бывает! Только имей в виду, милая, – обратно возвращайся! На вахте тебя все равно не выпустят!
Катя не удостоила ее ответом и вышла в коридор.
Дверь с женским силуэтом она увидела сразу – туалет располагался тут же, в полуподвале, рядом с офисом Ольховского.
Войдя, Катя закрыла дверь на защелку и огляделась.
Здесь имелось маленькое окно с матовым стеклом. Оно было расположено довольно высоко, но, встав ногой на батарею, Катя легко смогла до него дотянуться. Она повернула задвижку, открыла фрамугу и с огромным трудом протиснулась наружу.
Катя понимала, что ее легко найдут – ведь ее фамилия есть в списке клиентов адвоката.
Ну и пусть, она вовсе не собиралась скрываться, она только хотела отсрочить новую встречу с полицией. Сейчас она бы просто этого не выдержала!
Она довольно-таки ловко приземлилась на землю и огляделась по сторонам.
Это был в меру запущенный двор.
Чуть в стороне от окна стоял мусорный контейнер, возле него росла кривая тощая осина и ржавели старые «Жигули». Немного в стороне, возле задней двери кафе, громоздились ящики из-под пива. Дальше виднелась арка, через которую можно было выйти на улицу.
Катя направилась к этой арке, но, пройдя десяток метров, неожиданно замерла.
Рядом с ней, примерно на уровне земли, находилось окно.
Оно было закрыто, но в стекле, приблизительно посредине, виднелась аккуратная круглая дырочка.