– Хорошо иметь подругу, которая всегда рядом, – согласилась я, понимая, почему в начале беседы у Светланы горели щеки, а прическа была растрепанной – Терентьева разозлилась из-за разговора с Катей и никак не могла прийти в себя. – А вам не кажется, что Лене лучше приобрести трехкомнатные апартаменты? Боюсь, ей после огромного дома будет некомфортно на маленькой площади. На мой взгляд, им с Андрюшей нужны две спальни плюс гостиная.
– Мальчик в конце августа улетает на учебу в Лондон, в России будет появляться лишь на каникулы, – сообщила Светлана.
– У меня сегодня просто вечер новостей, – оторопела я. – Юра ничего не говорил о желании отослать сына за рубеж.
– Так он и жене не сразу сообщил, – чуть громче, чем следовало, воскликнула Терентьева. – Объявил накануне своей смерти, вечером после ужина. Вся семья пила чай. Лена попросила Андрюшу налить ей еще чашечку, он пошел на кухню, уронил банку с заваркой. Абсолютная ерунда, но Юра прямо озверел, начал орать, обругал сына безруким. А когда Леночка попыталась вмешаться, накинулся на нее, заявил, что она испортила мальчишку своей, как он выразился, «обезьяньей заботой». Затем отрезал: «Андрей двадцать третьего августа улетит в Лондон. Я уже оплатил его пребывание в Англии до получения аттестата об окончании школы. Это не обсуждается». И как хлопнет дверью! Лена не побежала за ним. Она прекрасно знает: если Юра впал в агрессию, лучше оставить его в покое. Муж отходчив, утром он нормально пообщается с ней. Но на рассвете садовник нашел его на земле мертвым.
Я опять, в который уже раз за время нашего непродолжительного разговора, выразила удивление:
– Семейная касса пуста, а глава семьи отправляет отпрыска на несколько лет учиться за границу, причем в одну из самых дорогих стран мира? Может, поэтому на счете нет средств?
Светлана пожала плечами.
– Кто знает, что было у Юры на уме. Он никогда не делился с супругой своими планами, сообщал об уже принятом решении. Леночка замечательный человек, но из разряда ведомых, ей нужен командир. Сейчас она в полнейшей растерянности, поэтому решения приходится принимать мне. Я позвонила в агентство, которое оформляло документы Андрея, но там категорично ответили: «По условиям договора денежные средства никогда не возвращаются. Едет мальчик или нет, нас это не касается». Ну, я и подумала, что Андрюше лучше пожить вдали от дома. Ему скоро стукнет пятнадцать, а он несамостоятелен, все еще держится за юбку матери. Кто из него вырастет? Инфантильный мужчина. Так что пора ему оторваться от родительницы. У Лены начинается сложный в финансовом плане период, она не сумеет обеспечить сыну прежний уровень жизни. И что получится? Мальчик будет питаться макаронами с картошкой и скатится на «двойки», потому что репетиторы маме не по карману. А в Англии полный, уже оплаченный пансион, замечательные педагоги, дети ходят в форме, значит, не требуется затрат на одежду. И, главное, там прекрасная перспектива – можно после школы попасть в престижный колледж, взяв кредит на образование под два процента, а не под пятнадцать, как в России. Улавливаете ход моих мыслей?
– Вам не позавидуешь. Брать ответственность за другого человека – трудное дело, – посочувствовала я Терентьевой.
– Альтернативы нет, – устало произнесла Светлана. – Я с детства привыкла к самостоятельности. Моя мама характером напоминала Лену. Отец скончался, когда мне стукнуло двенадцать, вот с той поры я всему и научилась: как выжить на три копейки, что купить в дом, в какую больницу положить мать. Я никогда не пряталась за чужой спиной. Хотя, признаюсь, очень хочется опереться на крепкого богатого мужчину и сидеть дома у телевизора с вязанием в руках.
– Это только кажется привлекательным занятием, – усмехнулась я. – Думаю, через пару месяцев ничегонеделания вы бы стали сходить с ума.
– Точно подмечено, – согласилась Светлана. – Я люблю свою работу, сознательно выучилась на психолога, чтобы помогать людям. Понимаю, слабых много, а нас, сильных, мало. Мы обязаны тащить вверх тех, кто сам не способен в гору шагать. Я хорошо зарабатываю и, поверьте, лишена чувства зависти. Но знаете, один раз я услышала, как Юра сказал Лене: «Зайка, не думай о деньгах. Это моя забота – кормить семью. Ты создавай уют, люби нас с Андрюшей и знай, что муж всегда принесет в родное гнездо бутерброд с икоркой. Да, я иногда говорю: «Сейчас надо ужаться. Не трать много». Это временные, быстро проходящие трудности. Бизнес – дело тонкое, сегодня густо, завтра пусто. Но я не позволю вам с Андрейкой очутиться в нищете». Так вот, в тот момент я наконец-то поняла, что такое зависть. Мне таких слов никто никогда не говорил. Я из породы ломовых лошадей, а Ленуся очаровательный декоративный цветок. И этим все сказано. Извините, пойду гляну, как там она. Может, согласится перекусить.
Светлана вскочила.
– Разрешите мне осмотреть комнату Кати? – попросила я.
– А зачем? – встрепенулась Светлана.
– За день до смерти Юры Катя взяла у меня диски с фильмами по книгам Агаты Кристи, которые мне дочь купила, – соврала я. – Надеюсь, горничная не прихватила их с собой. Неудобно будет перед Машей, она может обидеться, что я отдала ее подарок чужому человеку.
– Конечно, – разрешила Терентьева, – поищите спокойно.
* * *
Комната горничной показалась мне нежилой. В шкафу не было никакой одежды, в тумбочке и на столе отсутствовали лекарства и всякие милые сердцу мелочи. Я заглянула в маленькую ванную комнату, которой пользовалась горничная. Но и тут не нашла ничего примечательного. Крохотная раковина, абсолютно свободная стеклянная полочка над ней и пластиковые дверцы, за которыми прятался душ. На специальной подставке висело три одинаковых канареечно-желтых полотенца. Вероятно, они были хозяйские, поэтому Катерина сочла нужным их оставить, как, впрочем, и круглый коврик в виде улыбающейся рожицы.
Я вернулась в комнату, села на диван, оперлась локтем о подушку и вдруг почувствовала под ним что-то твердое. Расстегнула молнию на гобеленовой наволочке, увидела ворох набивочного материала, порылась в нем и вытащила небольшую коричневую книжку в обложке из искусственной кожи. Ни названия, ни имени автора на переплете не было. Я откинула книжку и поняла: это фотоальбом. Начала его листать, и передо мной стала разворачиваться история жизни Андрюши.
Похоже, Катя очень любила сына хозяев, что меня не удивило. Я знала, что Екатерина воспитывала мальчика, совмещая две должности, няни и домработницы.
Я внимательно рассматривала снимки. Первой была традиционная фотография, которая есть почти в каждой семье, – Лена стоит на пороге родильного дома с букетом в руке, рядом со счастливо-растерянным лицом маячит Юра, крепко прижимающий к груди кулек, перевязанный голубыми лентами, около новоиспеченных папы и мамы толпятся, вероятно, лучшие друзья. Самая крайняя слева – Катя. У нее очень бледное, осунувшееся лицо с синяками под глазами. А на заднем плане стоит немолодая женщина, одетая в простое темно-серое платье. Скорей всего, это прохожая, которая остановилась полюбоваться на чужую радость и случайно попала в объектив.