Ольга вытерла нос ладонью.
– Решила, что гостья гуляет или на процедурах. Я двинула в ванную, ведро наполнить, а тама… она! В воде! Лежит!
Лидия отстранила уборщицу и молча вошла в дом, я последовала за ней. Зимина без колебаний перешагнула порог санузла, я не отставала и увидела ванну, наполненную водой, из которой высовывалась часть лица. А у противоположного края, где находились ноги, плавала розовая, очень красивая губка. На бортике стояла откупоренная бутылка шампанского, пустой бокал и пластиковая коробочка с прикрепленной бумажкой, на которой я прочла послание: «Подарок дорогому ВИП-клиенту, расслабляйтесь со вкусом».
– Она умерла? – потрясенно прошептала я.
Лида бесстрашно приблизилась к ванне, наклонилась и по-деловому, совсем не эмоционально, ответила:
– Вроде да.
Меня поразило ее спокойствие. А она вдруг обернулась, взглянула как-то отрешенно, потом осела на пол, обхватила голову руками и закричала:
– Боже! Страх какой!
Мой бывший муж, следователь Олег Куприн часто приносил с работы фотографии, на которых были запечатлены трупы. После ужина он раскладывал их на столе и начинал рассматривать, размышляя и делая заметки. Конечно, сотрудникам правоохранительных структур запрещено брать домой служебные бумаги и обсуждать с родственниками детали дела, но в действительности строгие правила частенько нарушаются.
Первое время я пугалась снимков и с возмущением восклицала:
– Сейчас же убери этот ужас!
Куприн не спорил, бормотал:
– Секундочку… Прости, Вилка, затык с делом…
Поскольку «затык» происходил у Олега постоянно, я в конце концов смирилась. И на появление жутких снимков уже не реагировала. А как-то, проходя мимо стола, за которым сидел Олег, случайно увидела один кадр и невольно воскликнула:
– Вот странно!
– Что тебя удивило? – встрепенулся муж.
Я показала пальцем на фото.
– Сковородка.
– Эка невидаль, – усмехнулся он.
Я села рядом.
– Не скажи. Смотри, она полна жареной картошки. Значит, ее сняли с плиты и горячую поставили на стол.
– И чего? – не понял Олег. – Правильно, хозяйка не хотела, чтобы еда сгорела, вот и убрала ее с огня. Жаль, съесть не успела, убили беднягу. Вопрос: кто? Мы не обнаружили в ее однушке ни малейших следов постороннего человека.
Я посмотрела на Куприна.
– Вот же он перед тобой, тот самый след. Сковородка чугунная, очень старая, такие медленно нагреваются, но потом долго остаются горячими. Ни одна женщина (а по снимку понятно, что хозяйка была аккуратной) не плюхнет раскаленную посуду прямо на пластик. Понятно же, если не воспользоваться подставкой, столешница вмиг испортится. Отчего тетка, у которой банки с крупами выстроены по росту и каждая снабжена тщательно подписанной наклейкой, так сделала? Ведь подставка под горячее у нее есть, вон видишь, прямо у плиты висит.
– Либо ее кто-то напугал, либо картошку с огня убирал мужчина! – завопил Олег. – Вилка, ты гений!
С того дня Куприн стал со мной советоваться, а я подчас выдвигала оригинальные версии. К чему весь этот рассказ? Я не боюсь мертвых, трупы меня не пугают. Но когда видишь бездыханной женщину, с которой совсем недавно разговаривала, охватывает ужас.
Я попятилась к двери, бормоча:
– Ну и ну… Что теперь делать?
Лидия поднялась.
– Надо вызвать полицию. Пожалуйста, не говорите ничего Трофимовым, ладно?
– Они все равно узнают, – сказала я. – Как, впрочем, и все остальные обитатели «Нирваны».
Лида неожиданно взяла меня под руку.
– Давайте выйдем на улицу? Что-то голова кружится.
– Совсем не удивительно, у меня тоже колени дрожат, – призналась я. И пробормотала себе под нос: – Какое трагическое совпадение…
– Вы о чем? – спросила Лида и вынула из кармана телефон.
– О происшествии с Региной, – пробормотала я.
– С кем? – не поняла Зимина.
– Со Збарской. Сегодня утром ей стало плохо тоже в ванной. Врач сказала, что у нее сердечный приступ, – пояснила я, – состояние очень тяжелое.
Лидия попятилась.
– Кто она такая? Я не знаю ее.
– Регина снимала в деревне комнату в избе, – уточнила я, – рядом с домом целительницы Надежды.
– Ничего об этом не слышала, – сказала Лида.
Я извинилась:
– Простите, глупо получилось. Конечно же, никто не стал сообщать в «Нирвану» о происшествии. Извините, я не хотела вас напугать. Просто поразилась такому совпадению: у двух человек сегодня случился инфаркт в момент, когда они находились в ванне, у них даже губки похожи, розово-белые.
Лида заморгала, держа трубку около уха.
– Господи! Вот кошмар! Меня правда не губка поразила. Раньше мы такие всем гостям в санузлы клали, потом они подошли к концу, мы заказали другие, сейчас раздаем голубые в форме сердечка, но иногда и старый вариант попадается. Алло, здравствуйте, беспокоит Зимина из «Нирваны», у нас с одной гостьей беда. Да, похоже на то. Пожалуйста, пришлите кого-нибудь поскорей. Конечно, сейчас именно так и сделаю.
Лидия спрятала сотовый в карман.
– Велели ничего в домике не трогать, закрыть дверь, никого внутрь не впускать. Виола, дорогая, не рассказывайте, пожалуйста, никому о смерти Зои. Такие происшествия отрицательно влияют на репутацию отеля.
Я не успела ничего сказать – на дорожке, ведущей к входу в домик, появились Трофимовы с Маффи на поводке.
– Что случилось? – спросила Анна Константиновна. – Кто кричал?
– Горничная, – ответила Лида. – Зоя, ваша соседка, упала в ванной, похоже, ногу сломала, сейчас «Скорая» приедет.
– Вот несчастье! – заахал Юрий Михайлович. – Видишь, мамочка, не зря я тебе каждый день твержу: будь осторожной, когда душ принимаешь, не становись босыми ступнями на плитку.
– Наверное, ей помочь надо? – засуетилась пожилая дама. – Почему вы оставили бедняжку одну?
– Она сама попросила нас выйти, – без запинки соврала Зимина, – не хочет, чтобы посторонние видели ее в беспомощном состоянии. Правда, Виола?
– М-м-м, – невнятно пробурчала я.
– Мы так переволновались, – зачастила Лидия, – сначала Маффи в матрас попал, теперь вот Миронова с травмой… Господа, вам надо расслабиться, предлагаю прямиком отправиться в бальнеолечебницу. Анна Константиновна, душенька, вы, помнится, любите процедуру «Здоровая спина».
– Обожаю! – подтвердила Трофимова.
– А вам, Юрий Михайлович, нравится гидромассаж?
– Прекрасная манипуляция, – согласился тот, – после нее ощущается потрясающая легкость в теле.