— А может, не убивать? — выдавил из себя Цыпф. — Оглушить… Связать чем-нибудь…
— Лева, окстись! У тебя совсем черепушка поехала! Забыл, что ли, как такой же нефилим нас недавно расшвырял, как цыплят? Только насмерть и только сонного! Это наш единственный шанс.
— Тогда я, пожалуй, воздержусь…
— Два против одного при двух воздержавшихся, — резюмировал Смыков. — Гражданин Эрикс, неизвестно какого года рождения и неизвестно какой национальности, по совокупности совершенных преступлений приговаривается к высшей мере социальной защиты. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Возможно, Смыков хотел пошутить, но никто даже не улыбнулся. Все молчали, изредка растерянно переглядываясь между собой. Только на Зяблика никто старался не смотреть…
В течение этого дня Эрикс никуда не отлучался, и откопать оружие не удалось. Ватага уже собиралась ужинать, когда внезапно появились трое нефилимов во главе с Рукосуевым. Все имели при себе обсидиановые секиры со свежесрезанными рукоятками.
Отозвав в сторону Эрикса, они о чем-то пошептались с ним и разошлись в разные стороны — сам Рукосуев исчез в лесу, оставив реку у себя за спиной, один из его спутников двинулся вдоль берега вниз по течению, другой — вверх.
— Ночуем здесь в последний раз, — сказал Эрикс, когда все трое исчезли из поля зрения. — Уйдем сразу после того, как проснемся. Поблизости замечены подозрительные личности. Не исключено, что это дозорные аггелов.
— Далеко идти? — как бы между прочим спросил Смыков.
— Далеко, — кивнул Эрикс. — По вашему счету пять дней дороги. Но там вы будете в безопасности. Очень тихое место…
— Вот тебе, бабушка, и Юрьев хрен, — тихо сказал Зяблик. — Опять все планы кобыле под хвост.
— А если мы откажемся идти? Что тогда? — не унимался Смыков.
— С вашей стороны это будет глупостью, — ответил Эрикс, словно заранее ожидал этого вопроса. — Нам придется нести вас, и тогда на дорогу уйдет значительно больше времени.
— Комментарии, как говорится, излишни, — процедил сквозь зубы Зяблик. — Тут, оказывается, все и без нас решили.
Перед дальней дорогой спать улеглись пораньше. Эрикс, как нарочно, расположился почти на том месте, где было зарыто оружие. Если кто-нибудь отходил в кусты, он поднимал голову и оставался в таком положении до тех пор, пока справивший нужду не возвращался обратно.
В голову Цыпфу лезли всякие невеселые мысли, и, даже задремывая, он видел обрывки бессвязных, но тоже невеселых снов. Эта ночевка могла стать гранью, разделяющей его жизнь на две части — жизнь человека и жизнь нефилима.
Позади оставалась Отчина, друзья, заменившие ему семью, и любимые книги, которые он собирал в брошенных хозяевами квартирах, разграбленных магазинах и чудом уцелевших от пожаров библиотеках. Впереди ждала неизвестность и перевоплощение в сверхъестественное существо. Единственное, что хоть как-то могло подсластить пилюлю, это то, что Лилечка должна была разделить его судьбу.
В полусне-полуяви к нему являлись разные люди, многие из которых уже давно лежали в могилах или канули в неизвестность. Поэтому призрак Толгая, медленно и бесшумно выплывший из леса, ничуть не удивил Леву. Он засыпал, маялся во сне, опять просыпался от сердечной тоски и всякий раз видел перед собой смутный силуэт верного степняка.
Лишь когда тот, требуя молчания, демонстративно прикусил нижнюю губу, Лева надел очки и понял, что перед ним живой и здоровый Толгай, правда, сильно осунувшийся. С натянутым луком в руках он подкрадывался сзади к Эриксу, а тот хоть и затих, уткнув лицо в сгиб локтя, но явно не спал.
В любой момент под ногой Толгая могла хрустнуть ветка, которых вокруг ужина было разбросано немало. Надо было выручать не только друга, рискующего ради них очень многим, но и самого Эрикса. При первом же неосторожном движении он мог получить стрелу между лопаток.
Стараясь погромче шуметь, Лева встал, тут же поймал на себе испытующий взгляд Эрикса и сказал извиняющимся тоном:
— Не спится что-то… Вот хочу вам задать один вопросик.
— Именно сейчас? — холодно осведомился Эрике, по-прежнему не спуская глаз с Цыпфа.
(Толгай уже находился шагах в десяти-двенадцати позади нефилима и продолжал подкрадываться с осторожностью камышового кота.)
— Ну если вы не настроены… — Цыпф неуклюже топтался на одном месте. — Тогда, может, в другой раз.
— Хорошо, задавайте свой вопрос.
Лева прилег возле Эрикса на травку, повозился, делая вид, что уколол чем-то бок (Толгай за это время успел преодолеть половину расстояния, отделяющего его от жертвы), и спросил, как ему казалось, задушевно:
— Вы по родине не тоскуете?
— Нет, — Эрикс пристально смотрел на него, но абсолютно ничего нельзя было прочесть в этом взгляде. — Тоска очень мешает жить. Она не имеет позитивного содержания. Я забыл абсолютно все. Свою родину, свой дом, свою семью. Когда-то я сам отправил их в небытие, но с тех пор стараюсь не вспоминать об этом. Я вырвал прошлое из своего сердца. Только это позволило мне жить дальше. Возможно, именно поэтому я примкнул к нефилимам. Это люди без прошлого, без корней, без воспоминаний. Будущее сейчас есть только у тех, кто отказался от прошлого.
(Толгаю оставалось сделать не больше двух шагов, и Цыпф краем глаза видел, какое напряжение написано на его маловыразительном от природы лице. Оказывается, двигаться со скоростью улитки ничуть не легче, чем нестись, как антилопа.)
— Мне бы следовало выразить вам, как говорится, искреннее соболезнование, но сейчас это не принято, ибо всем нам не осталось бы ничего другого, как без конца соболезновать друг другу, — медленно произнес Цыпф. — Из моей родни тоже никто не уцелел. Я остался сиротой в пять лет. Потом от какой-то неизвестной заразы умер мой старший брат. Сам я не мог выбраться из подвала, где мы обитали до этого, и вынужден был наблюдать, как крысы медленно пожирают его тело. Одно время я питался новорожденными крысятами, которых воровал из гнезд, и пил воду из системы центрального отопления. Иногда меня навещала сестра, но потом пропала и она… поэтому тут мы квиты. Однако в отличие от вас я очень хотел бы навестить могилы своих ближних. К сожалению, я не знаю, существуют ли они вообще. И вот что я еще хочу сказать… В этой проклятой жизни многих из нас поддерживает только память… Память о том, что мы были когда-то людьми. Если мы вдруг забудем об этом, то неминуемо опустимся до уровня животного, а может, еще и ниже. Только не надо мне возражать. Не надо… Никакого спора не будет. Я вместе со своими друзьями отправляюсь домой, независимо от того, согласны вы или нет. Вас же я попрошу соблюдать величайшую осторожность. Ни в коем случае не делайте резких движений. Сейчас позади вас стоит один из наших товарищей, до этого скрывавшийся неизвестно где, и держит в руках натянутый лук. Наконечник стрелы находится в полуметре от вашего виска. Он прекрасно владеет саблей, но лук, думаю, выбрал не случайно. Нефилимы намного превосходят обычного человека как в силе, так и в быстроте, однако против стрелы не застрахованы даже они. Поэтому не рискуйте зря.