— Тебе не обязательно ждать, когда бабушка вернется из магазина. Если ты спешишь…
Она улыбнулась, прикоснулась к его плечу:
— Ты такой внимательный.
Он смотрел на нее как-то странно, она еще не видела у него такого выражения.
— В чем дело?
— Ни в чем. Иди на работу.
Майер и Мортен Вебер друг напротив друга в кабинете Лунд.
— Значит, вы тоже не знаете, где был Хартманн в ту субботу и воскресенье? И при этом вы являетесь кем?
— Руководителем его предвыборного штаба, а не его нянькой.
Майеру этот человек не нравился. Какой-то скользкий.
— А Хартманну, как я посмотрю, нянька не помешала бы.
Вебер в отчаянии откинулся на спинку стула:
— Ну сколько можно вам повторять. Вы уже обыскали наш офис, конфисковали все компьютеры, хотя я вам говорил, что мы как раз проверяли локальную сеть…
— К черту компьютеры. Кто приходил в дом Хартманна в воскресенье утром?
Вебер молчал.
— Не знаете? А я знаю: это был кто-то очень похожий на вас, Мортен. Это вы заходили в дом.
— Да, заходил.
— Зачем?
— Я волновался. От него не было никаких вестей. Поэтому я пошел туда.
Жена Майера отправила его на работу с двумя яблоками и строгим приказом съесть оба. Он почистил перочинным ножиком одно из них, нарезал дольками и стал есть одну за другой.
— Что вы там делали?
Вебер сложил на груди руки и сказал:
— Я искал Троэльса. У меня был запасной ключ от входной двери. Вот я и заглянул в дом. Что в этом дурного?
— А затем вы пошли в химчистку.
— Ну и что?
— Работники химчистки подтвердили, что вы сдали одежду Хартманна в чистку. Ту самую одежду, которую он носил в пятницу. Зачем ее чистить?
— Потому что она была грязная!
Майер съел половину яблока.
— Так вы не нянька Хартманна, вы его прислуга.
— Я поехал к нему домой, потому что беспокоился. Вот и все. — Он поднялся из-за стола. — Я ухожу. Нам надо готовиться к выборам.
— Почему же вы тогда не позвонили ему, Вебер, коли так беспокоились?
— Хартманн не убивал ту девушку. Вы напрасно тратите свое время. И наше.
— Риэ Скоугор звонила Хартманну в тот уик-энд. Раз за разом. Мы получили данные о ваших звонках. Вы не звонили ему ни разу.
Вебер развел руками:
— Может, был занят другими делами.
— Нет, не были. Вы холостяк. У вас нет никаких дел, кроме партийных, и вряд ли появятся. — Майер ухмыльнулся. — Вы не звонили ему, потому что знали, где был Троэльс Хартманн все это время. Знали, чем он занят. Это был ваш маленький секрет на двоих. И когда я раскрою его…
Мортен Вебер рассмеялся ему в лицо.
— Удачи! — сказал он. — Прощайте.
В здании городской администрации Риэ Скоугор и Хартманн готовились к предстоящему дню.
— Между Бремером и Олавом должна быть какая-то связь, — говорил Хартманн. — Может, встречались где-нибудь на конференции?
— Мы ничего такого не нашли. Отмени дебаты.
— Ни за что. Все подумают, что я за решеткой.
— Если бы ты рассказал правду, то не оказался бы в такой ситуации.
Он не отреагировал.
— Ты должен отменить дебаты. Уже пошли разговоры, что ты не лучший претендент на это кресло. Твою кандидатуру могут заблокировать.
— Не посмеют.
— Инициатива исходит от Бремера. Это в его силах, Троэльс. Если он захочет избавиться от тебя…
Глаза Хартманна вспыхнули.
— Если? Ты говоришь «если»?
В кабинет вошел Вебер, ругаясь на полицию.
— Что-нибудь про Олава узнал? — спросил Хартманн.
— Говорят, Бремер с ним даже не знаком.
— Так тебе и рассказали все.
— Я буду искать дальше. Но, честно говоря, что-то тут не сходится.
— Замечательно, — простонал Хартманн. — Слушайте, я дико голоден.
Он ушел в помещение штаба в поисках еды.
Вебер глянул на Риэ Скоугор.
— Полиция по-прежнему подозревает его, — сказал он.
— Конечно, что им остается. Он же не хочет говорить, где был. Вот… — Она протянула ему листок бумаги. — Компьютерщики говорят, что у нас в сети установлен сниффер. Программа такая, записывает каждый удар, по клавишам на всех компьютерах в локальной сети. Я попросила их пока не удалять ее. Она ведь перехватывает информацию не только с компьютеров нашего штаба, а со всей сети, в том числе с ноутбука Олава. Тут новый пароль Олава, он только вчера поменял его.
— И что мне прикажешь с этим делать?..
Вернулся Хартманн, дожевывая круассан и стряхивая с себя крошки.
— У меня заседание комитета, — сказал он. — Звоните, если будут новости.
Этажом ниже, в углу гулкого фойе, стоял и потел Олав Кристенсен. С утра он набирал этот номер уже шестой раз, но безрезультатно.
— Нет-нет, я должен поговорить с ним лично. Когда он освободится?
Из своего темного закутка он заметил, как в здание ратуши вошла та женщина из полиции, Лунд. Кристенсен вжался в стену, стремясь слиться с тенями.
— Это важно, — говорил он в телефон. — Передайте ему, чтобы он позвонил мне, как только сможет. Дело очень срочное, хорошо?
Она направлялась прямо к нему. Кристенсен двинулся в сторону лестницы, ведущей в подвальный этаж — к столовой, к комнате охраны, к выходу на парковку. Подойдет любое место, где можно скрыться.
— Олав? — позвала она.
Слишком поздно. Он остановился, изобразил на лице улыбку.
— Уделите мне пару минут?
Лунд настояла на том, чтобы они поговорили в библиотеке. Чиновник сел за свободный стол с утренней газетой, положил перед собой мобильный телефон, потер пальцами виски. Выглядел он подавленным.
Она села напротив и улыбнулась.
— В чем дело? — спросил он. — Я уже ответил на все ваши вопросы.
— У нас появились новые.
— Я действительно был бы рад помочь. Но сегодня у меня выходной.
— Тогда почему вы здесь?
— Меня вызвали на совещание.
— Что за совещание?
— Просто совещание. Обычное.
— Его отменили, — сказала она и достала блокнот. Посмотрела на свои записи, потом на него. — Вы говорили нам, что ничего не знаете о ключе от представительской квартиры либералов.