— Вы говорили, что это ненадолго.
К стальному ключу, который раздобыл Свендсен, была привязана бирка с номером 555, написанным карандашом. Лунд посмотрела на ближайшую дверь: 530.
— Вы хоть знаете, что входная дверь защелкнулась на замок? Я не могу войти.
Он тревожился, был почти в отчаянии.
— Я вернусь через минуту. Что вы делаете?
— Прямо сейчас? Отливаю. Вы сами спросили.
Справив малую нужду с набережной прямо в море, Майер снова позвонил домой. Его снова отчитали.
— Я же тебе говорил — у нее с головой не в порядке. Я не могу оставить ее одну. — Он выслушал перечень жалоб. — Я не могу ее оставить! Ты сама знаешь почему.
«Женщины», — сердито подумал он, дав отбой.
Он посмотрел на здание. Вопреки его ожиданиям, это была совсем не развалюха. Да, весь фасад испещрен граффити, резкий запах от стен, свидетельствующий о том, что не все столь щепетильны, как он, когда дело касается зова природы, и не утруждают себя несколькими лишними шагами до воды. Однако на каждом этаже подмигивали датчики охранной системы, входная дверь была крепкой. Правда, нигде не видно камеры наблюдения, но в остальном…
Он вытащил фонарик из кармана просторной куртки, осветил лучом серый бетон фасада.
Справа что-то блеснуло. Он подошел и почувствовал, как под ногами хрустят осколки. Осмотрел. Стекло чистое, разбито недавно. Посветил фонариком в окно над собой — так и есть, выбито. А рядом со стеной стоит придвинутый вплотную мусорный контейнер. С его помощью кто-то смог забраться внутрь.
Майер отбежал от здания на несколько шагов, стал светить фонарем в верхние этажи.
— Черт, — прошептал он.
Она шла по коридору, пока не увидела на одной из дверей три пятерки. Идентичная остальным желтая дверь из прессованных опилок, которая закрывалась, как и все остальные, на щеколду с навесным замком. Только эта щеколда была сорвана и висела на одном гвозде.
Перчаток у Лунд с собой не было. Поэтому она вытянула рукав свитера так, чтобы он закрыл пальцы, затем медленно потянула дверь на себя.
Помещение было наполовину пустым. Все, что там находилось, концентрировалось у дальней стены.
Картонные коробки — похожие на те, что она часто видела в гараже Бирк-Ларсена, но здесь их скрепляла белая липкая лента с синим логотипом. Слово «Меркур» и крылышко слева. Такой же лентой обмотали тело Метты Хауге.
Содержимое коробок выглядело как обыкновенное старье.
Зазвонил телефон. Она взглянула на имя, определившееся на дисплее.
— Я же сказала — одна минута, Майер.
— На фасаде разбито окно. Кто-то уже был внутри.
— Логично. Дверь в хранилище с вещами Хауге оказалась взломана, когда я сюда пришла.
— На каком вы этаже?
— На седьмом. Это последний этаж.
Майер оглядел верхний ряд окон.
— Да, я вижу ваш фонарик. Вы у окна.
Лунд ощупала рукой карманы, соображая.
— У какого окна? Я без фонарика.
— Оставайтесь на месте, Лунд. Вы не одна. Я иду внутрь.
Она прошла в угол холодной темной комнаты. Переключила телефон на режим вибрации.
Кто-то ходил по зданию. Она слышала шаги — в одну сторону, потом обратно. Человек искал.
В одной из коробок лежало что-то блестящее. Она заглянула туда — тяжелый металлический подсвечник. Она взяла его в руку и вышла в коридор. Глядя налево, направо, она шла в восковом сиянии дежурного освещения, но не видела ничего, кроме бетона, пыли и желтых дверей.
Ян Майер понесся обратно к машине Лунд, проклиная на бегу Брикса, из-за которого он остался безоружным. Из-под завала упаковок «Никотинеля» и салфеток выудил наконец «глок».
Полный магазин. На рукоятке застывший комок жвачки.
Он положил пистолет на крышу автомобиля, подключил гарнитуру телефона, снова позвонил ей:
— Лунд, вы там?
— Да, — ответила она шепотом.
— Хорошо. Я уже иду.
Он пролез в выбитое окно, мягко опустился на пол. Желтые двери, бетонный пол, и больше ничего.
Майер нажал кнопку вызова на телефоне:
— Лунд? Вы меня слышите? Алло?
Она не отвечала.
— Лунд!
Какой-то шум из динамиков. Недовольный механический гул, скрип натянувшихся тросов, скрежет колес. И вдруг громкий голос:
— Черт!
— Лунд?
— Майер, он сел в лифт и спускается вниз. Я на лестницу. Лифт!
Где-то недалеко от Майера на первом этаже как будто проснулось и заворочалось ржавое железное чудовище. Он пересек бетонный пол, нашел лифтовую шахту: на стене кнопки, складные металлические двери, за сеткой ползут вверх и вниз тросы. Вынул «глок». Прижался к стене.
— Я у лифта, — шепнул он в телефон.
Стал слышен топот по лестнице в отдалении, но его заглушал визг металлической клетки, ползущей сверху.
В шахту упал свет, потом кабина замерла, остановившись.
Пистолет на изготовку. Теперь ждать, когда скользнут в сторону двери лифта. И тогда двигаться.
Тишина.
Майер ждал.
Ни звука.
Дуло вперед. Он выглянул из-за угла, целясь в голову воображаемого пассажира лифта.
Ничего, кроме трех стен клетки и голой лампочки под потолком.
Майер осмотрелся, но увидел только пустоту.
Растерянный, он сказал в микрофон гарнитуры:
— В лифте никого нет.
Шаги барабанной дробью вниз по лестнице, ближе и ближе.
— Я поднимаюсь к вам.
— Его здесь нет. — Ее голос звенел от страха. — Он спустился. Он с вами…
— Я иду…
Он двинулся к лестнице. И увидел, как в лицо распахивается желтая дверь из прессованных опилок. Металлические болты с сокрушительной силой ударили его в голову, в грудь, в ноги.
Крик. Вопль. Его?
Майер оказался на полу, оглушенный неожиданностью и болью.
Яростно ругаясь, он пытался сжать пальцами «глок».
Пистолет.
Его не было.
Он перекатился со стоном. Поднял голову. И увидел черный ствол. Его глаза расширились.
Оглушительный грохот выстрела. Вспышка пламени.
Яна Майера вдавило в пол, резкий кинжал боли пронзил все тело.
Конечности отказывались повиноваться, их словно приморозило к холодному бетону. И вновь над ним нависло дуло.