— Прекратите! — Голос Хартманна эхом прокатился по темным глубинам студии. — Представим, что вы правы. Допустим, это правда.
— Да, — согласился пожилой политик. — Допустим.
— И что тогда? Если один иммигрант совершает ошибку, разве можно говорить, что все иммигранты плохи? Это абсурд, и вы знаете это. Иначе можно было бы утверждать, что ошибки одного политика запятнают всех нас.
— Вы избегаете сути…
— Нет. — Хартманн больше не беспокоился о том, как будет выглядеть на экране. — Эти люди — избранные быть ролевыми моделями нашей программы интеграции — за четыре года сделали для города больше, чем вы за двенадцать лет, будучи мэром. И они делали это бесплатно, не получая взамен ни слова благодарности. В то время как вы ничего…
— Неправда…
— Это правда!
Его яростный выкрик заставил одного из звукооператоров сорвать наушники.
Бремер расслабился в кресле, сложил на животе руки, самодовольный и уверенный в себе.
— У меня для Копенгагена большие планы, — начал Хартманн спокойнее.
— Мы еще услышим об этом, — перебил его Бремер. — Услышим, и очень скоро.
Аэропорт Каструп. Пятнадцать минут до отлета. Их места были в середине салона: Марк у окна, Вибеке посередине, Лунд у прохода с телефоном в руке — позвонил Майер.
— Вы слышали о Бирк-Ларсене? — спросила она, заталкивая сумку на багажную полку.
— Нет. Мы нашли велосипед. Что вы хотели?
— Какой велосипед?
— Патрульная машина остановила девочку, которая ехала на велосипеде без фонарей. Оказалось, что это велосипед Нанны.
Бортпроводница с суровым лицом подошла к Лунд и велела немедленно выключить телефон.
— Девочка сказала, что стащила велосипед недалеко от дома Кемаля. Мы едем за ним. А где вы?
— В самолете.
— Приятного путешествия!
— Майер. Присмотрите за Бирк-Ларсеном.
Она села. Бортпроводница ушла к передним креслам, отчитывая другого пассажира.
— Зачем?
— Почитайте те старые дела, как я уже говорила. Не подпускайте его к Кемалю.
Она услышала, как он шуршит сигаретной пачкой, щелкает зажигалкой.
— Поздновато вы мне говорите это. Они сейчас вместе.
— Что?
— Я отправил людей за Кемалем в гараж Бирк-Ларсена, где проводились поминки. Оказалось, что Бирк-Ларсен вызвался подвезти его. Да что не так?
— Кемаль добрался до дома?
— Послушайте. — Майер разозлился. — Бирк-Ларсен ничего не знает. Если бы знал, то не пустил бы Кемаля в дом, правильно? Так…
— Добрался он до дома?
— Чисто случайно еще нет. И у меня нет на это времени. Давайте уже улетайте поскорее.
— Майер!
В трубке раздались гудки.
Бортпроводница вернулась, сказала, чтобы Лунд пристегнула ремень.
Они все еще стояли на месте посадки. Дверь пока не закрыли. Лунд стала нажимать кнопки на мобильном.
— Я уже говорила вам, — повысила голос девушка. — Выключите телефон и пристегнитесь. Мы взлетаем.
Лунд сжала губы, надавила на красную кнопку. Обратила внимание, что Марк внимательно наблюдает за ней. И ее мать тоже. Вероятно, уже не первую минуту.
Вышел командир экипажа, сказал то, что положено: приветствуем на борту нашего авиалайнера, рейс такой-то в Стокгольм, погода на маршруте хорошая, ожидаемое время прибытия по расписанию…
Лунд думала о Нанне и учителе. О Майере и Тайсе Бирк-Ларсене.
Бортпроводница взялась за ручку двери, говоря с кем-то вне самолета. Собиралась закрыть дверь, завершала разговор.
— Берите багаж, — сказала Лунд, отбрасывая ремень.
— Что? — Ее мать остолбенела.
Марк вскочил с кресла, издал победный клич.
Потом Лунд промаршировала через салон самолета с полицейским удостоверением в одной руке, другой прижимая телефон к уху.
Бирк-Ларсен вел фургон, учитель сидел на пассажирском кресле и говорил. О гимназии, о Нанне, о семьях и детях. Ничего этого не слышал человек за рулем.
Из Вестербро в центр города. Мимо парламента и Нюхауна, вдоль набережной, вокруг крепости Кастеллет. Длинные темные дороги сузились и опустели.
Учитель умолк. Потом сказал:
— По-моему, мы пропустили нужный поворот.
Бирк-Ларсен ехал и ехал, в черную ночь, пытаясь думать, желая найти слова.
— Да, пропустили, — сказал он, продолжая вести машину.
В такси из аэропорта в город Лунд зачитала данные дежурному: красный фургон, регистрационный номер У-Э-девять-три-шесть-восемь-два, принадлежит компании «Перевозки Бирк-Ларсена». Остановить и ждать указаний.
Вибеке сидела на заднем сиденье и ворчала на Марка:
— Конечно, ты поедешь в Швецию. Неужели ты думаешь, что глупая выходка твоей матери что-то меняет?
Когда Лунд дала отбой, Вибеке протянула:
— Бедный Бенгт. Что он подумает, этот милый, добрый человек?
— К счастью, он не эгоист. И, в отличие от тебя, он понимает меня.
Ее мать сердито глянула на нее:
— Надеюсь, что так, ради тебя. — Долгий осуждающий вздох. — Может, все-таки позвонишь ему? Скажешь бедняге, чтобы больше не ждал нас в аэропорту?
Лунд кивнула:
— Да, я как раз собиралась. Спасибо.
Свендсен уже был перед домом Кемаля, когда туда прибыл Майер. Кемаль все еще не вернулся. С женой не связывался. Тайс Бирк-Ларсен тоже пропал. На звонки не отвечал.
— Где машина Кемаля?
— В гараже.
— Хорошо. Еще раз проверьте маршрут отсюда до дома Бирк-Ларсенов.
Полицейский заартачился:
— Мы уже проверили.
— Вы хорошо слышите? Я сказал «еще раз»!
Свендсен не сдвинулся с места.
— Может, объявить Кемаля в розыск?
— Зачем? — спросил Майер.
— Лунд звонила перед отлетом, сказала, что Бирк-Ларсен опасен.
Майер бросил в рот жвачку, огляделся.
— Лунд! Лунд! — закричал он.
Пожал плечами. Посмотрел на Свендсена и спросил:
— Вы видите здесь Лунд?
Тот лишь молча хмурился.
— С этого момента мы делаем так, как я сказал. Понятно? Лунд улетела — коров доить или еще зачем-то.
Забулькала рация. Передавали сообщение о розыске фургоне Бирк-Ларсена. Майер позвонил диспетчеру и сказал: