— Это Майер. Я не подавал в розыск. Что за дела?
— Розыск объявила инспектор Лунд.
Майер слабо усмехнулся:
— Лунд в Швеции. Хватит шутить.
— Лунд позвонила пять минут назад с требованием о розыске. — Пауза. — Мы тут не шутим. — И дал отбой.
— Это Тайс Бирк-Ларсен. Оставьте свое имя и номер телефона, и я вам перезвоню.
Пернилле протянула телефон Лунд, когда зазвучало это сообщение, чтобы та послушала. Такси поехало дальше, отвозя Вибеке и Марка обратно домой. Лунд стояла рядом с женой Бирк-Ларсена посреди грязных тарелок, грязных стаканов, неубранных столов, оставшихся после поминок Нанны.
— У вас есть предположения, где он может быть? — спросила Лунд.
— Он повез домой Раму.
Пернилле выглядела бледной, измученной. И удивленной.
— А почему это важно?
— Ничего не случилось до того, как они уехали? Между ними двумя?
— Я разговаривала с учителем. Тайс подошел, сказал, что нужно сварить еще кофе. — Она обвела взглядом пустой гараж. — Я пошла к кофеварке. Чтобы приготовить кофе для гостей. В чем все-таки дело?
— Ваш муж не казался рассерженным или расстроенным? Или…
— Расстроенным?
Пернилле Бирк-Ларсен смерила ее взглядом. Сильная женщина, подумала Лунд. В чем-то ровня своему мужу.
— А как он себя чувствует сегодня, по-вашему? Как я себя чувствую? Оглянитесь вокруг. Что вы везде лезете…
— Пернилле…
— Везде лезете…
Из конторы донесся какой-то шум. Оказалось, что все это время там находился один из работников фирмы.
Она должна знать его имя, ведь они наводили по нему справки. Пара мелких правонарушений. Все так же, как у Бирк-Ларсена.
Вот оно, вспомнила Лунд: Вагн Скербек.
— Ваш муж может совершить большую глупость, — сказала она, пристально наблюдая за женщиной. — Мы обязательно должны найти его.
— Почему? Какую глупость?
С лестницы донесся детский голос — один из сыновей звал маму.
— Мне нужно к детям, — сказала Пернилле и оставила Лунд одну.
Лунд сразу направилась в контору, показала мужчине в черном свое удостоверение.
— Вы его друг?
Он перебирал какие-то бумаги, на нее не смотрел.
— Угу.
— Куда он поехал?
Незамедлительный ответ:
— Не знаю.
Опять возня с бумагами. Лунд подошла, отобрала у него листки.
— Послушайте меня. Это важно. Если вы друг, то должны помочь ему. Куда они поехали?
Он носил серебряную цепочку на шее, и у него было лицо стареющего юноши. Лунд сталкивалась с людьми вроде Скербека: денег мало, перспектив никаких. Она знала, чего ожидать.
— Понятия не имею.
В дверях знакомое чавканье. Она не глядя догадалась, кто это. Набрала номер дежурного по городу:
— Проследите за двумя мобильными. Тайс Бирк-Ларсен и Рахман аль-Кемаль. Номера вам сейчас назовут.
Обернувшись к Майеру, сунула ему в руку телефон и велела кивком: сделайте.
— Клянусь, вы за это поплатитесь, Лунд.
— У нас нет времени на споры. Вагн?
Тот уже переместился в угол, прячась.
— Где находятся ваши склады?
Майер диктовал по мобильному телефонные номера.
— Вагн?
У кромки воды, на северной оконечности города, стояли полузаброшенные доки портового терминала Фрихаунен. С бесконечного черного неба лил слезы дождь. Красный фургон медленно подкатил к концу дороги: бетонный барьер, тропа вдоль воды. Ни машин, ни фонарей, ни единого признака жизни.
Тайс Бирк-Ларсен дождался, когда передние колеса уткнутся в барьер, потом нажал на педаль тормоза.
Они провели в машине часа полтора, пока Бирк-Ларсен колесил по городу, двигаясь на север, на юг, в никуда. Почти все время молчали. Наконец он заглушил двигатель, выключил фары. Осталась гореть лишь маленькая лампочка над зеркалом заднего обзора.
В который раз уже залился трелью телефон в кармане Бирк-Ларсена. Он достал его, выключил не взглянув, сунул обратно. Уставился в черноту за лобовым стеклом.
— Что мы здесь делаем? — спросил учитель. — Что…
Бирк-Ларсен открыл свою дверцу, выбрался наружу. Поправил на себе черный похоронный пиджак. Прошагал через порывы ветра и ледяной дождь к краю воды. Обернулся, посмотрел на фургон. За стеклом темное лицо, встревоженное, серое в свете лампочки.
Бирк-Ларсен вынул пачку сигарет, с трудом, закрывая пламя широким плечом, раскурил одну под проливным дождем.
Один в своем кабинете, Троэльс Хартманн опять приник к новостям. Было время, когда он жаждал быть упомянутым в первых строках выпуска. Но не теперь.
— Битва за должность мэра приняла драматический оборот, когда Бремер заявил, что один из участников программы интеграции Хартманна подозревается в убийстве.
Вошла Риэ Скоугор с телефоном возле уха, на ходу отбиваясь от очередного любопытствующего журналиста с помощью стандартного «без комментариев». Она закончила звонок и вручила Хартманну лист бумаги:
— Центральная партия требует провести собрание. Пришлось пообещать.
Хартманн выключил телевизор. Она уже шла обратно к двери.
— Что говорит полиция? — спросил он.
Она остановилась у двери:
— Я ни до кого не могу дозвониться. Троэльс?
Она даже не выглядела уставшей. Она выросла в жестоком мире городской политики, из которого его отец был изгнан, и чувствовала себя как рыба в воде…
— Ты понимаешь, что должен отстранить Кемаля от работы и официально, через прессу осудить его. Иначе…
— Не раньше, чем получу подтверждение от полиции. Когда у меня будет причина…
— Ты должен это сделать! Нам крайне важно доказать, что тебе нечего скрывать.
— То есть ты предлагаешь сдать все позиции? И мы будем делать не то, что правильно, а то, что нам диктует пресса?
Он встал, нашел свой пиджак. Почувствовал неожиданное спокойствие, удовлетворение от принятого решения.
— Бремер заговорил об этом не без причины…
Она встала у стены, склонила голову на правое плечо. Волна темных волос повторила движение. Как там говорил Мортен? Джеки Кеннеди на похоронах.
— Надо было придерживаться согласованного сценария. Зачем ты заговорил об иммигрантах? То, что Бремер клонил в ту сторону, совсем не значит, что ты должен следовать за ним.
— Я поступил так, как считал нужным.