Глаза пожилого клиента зажглись молодецким пламенем.
Дело поехало коряво и неумело. Она вообще не помогала ему.
Правда, чем хуже у парня получалось, тем лучше становилось на душе у Дарьи.
Когда мужичонка кончил дело и хотел было уже идти, старик остановил его и предложил заплатить ему и Дарье за вторую серию.
– Извини, дед, я сейчас больше не могу. Подруга, тебя подвезти?
Ей симпатизировало его абсолютное безразличие к тому, кто платит деньги. Ну, захотел ты посмотреть, как люди занимаются любовью? Посмотрел. Захочешь еще раз взглянуть? Никто не против. Он был прост, как белый лист бумаги, как батон в булочной, как булыжник в выщербленной брусчатке.
На дедульке ей пришлось поставить крест. Ни хрена он не может – ни того, ни сего.
Как оказалось, его звали Жерех. Как он сам объяснил, за постоянное желание бить тех, кто слабее и моложе. Он и сам не понимал, откуда это.
– Сейчас вроде повзрослел, – жаловался он, – а все равно, как пацана какого-нибудь увижу, так и хочется ему наподдать. Не сильно, так, ради прикола.
– Ты на чем? – Дарья подняла воротничок, когда они вышли на улицу.
– А вон.
Ноги у нее не разъехались лишь благодаря сильным мышцам промежности. Шла она как раз по припорошенному снегом льду.
Он успел подхватить ее.
– Держись, куколка.
Черная «девятка». Она не могла глаз отвести от машины. Неужели Софья не врала? Неужели Реместов все задумал и провернул? Он выдержал пытки и сейчас просто ждет, пока разойдутся волны?
– Ты чего стоишь? Садись, – он даже открыл ей дверцу. Так вот сядешь и куда приедешь? Она не знала, что ей делать. – Ты едешь или нет? Не студи салон. Я не возьму с тебя бабки, ты чего?
У нее не было оружия, не было баллончика… Нож, есть нож, он в сумочке, но лезвие у него не выбрасывается. Только не дергаться. Едем, едем, едем.
Она села, и они тронулись.
– Тебе куда? – Водил он здорово. Никаких лишних движений. Машина, как послушный зверек, слушалась каждого его движения. С коробкой передач он обращался как с великой драгоценностью и не то что рвал ее – он ее охаживал, как девственницу: пальцы только дотронутся до рычага, а машина уже рада ему услужить.
Она не забыла, с кем сидела, а потому немного приврала и сориентировала его от нужной ей остановки на два пункта вперед. Не хватало, чтобы все эти дела коснулись матери.
– Тебе были безразличны все мои усилия. Стеснялась дедушку?
– У меня в первый раз такое. – Дарья решила подсечь: – А тебя он, наверное, постоянно приглашает?
Жерех закивал:
– Раз в неделю обязательно. У него в жизни только это удовольствие и осталось, – маленькие стрелочки собрались около глаз – зрачки прятались за шторами ресниц от машины, идущей навстречу с дальним светом. – Ненавижу таких козлов, – выругался он, – неужели фонарей мало?
– И много у тебя было таких бабочек?
– Перестань, – он усмехнулся, – ты что, ревнуешь, что ли? Что-то до этого я от проституток таких вопросов не слышал. От женщин было, а вот от жриц любви не приходилось. Могу тебе только одно сказать: та, которая у меня была до тебя, страстная была, как огонь, в любое время дня и ночи. Старикан аж выл от удовольствия, потому как нам на него было наплевать.
– Наверное, это здорово, – согласилась Дарья, – только надо привыкнуть.
– Нет, – они выбрались на широкий проспект, – главное – это завод. Вот если ширнешься, а потом берешь девочку, вот это я обожаю.
– И чем ты балуешься? – Дарья уже знала ответ.
– Героинчик, само то!
– Так ведь дорого.
– Уверяю тебя, удовольствия того стоят. В следующий раз, если он сведет нас вместе, попробуем. Ты не против?
Дарья была обеими ногами за.
– А зачем нам дед?
Он одобрительно загугукал.
– Наверное, во мне все же что-то есть. Куда за тобой заехать?
– Не надо, я сама приеду, только дай адрес.
* * *
Она сидела на кухне в скромном домашнем халатике и пила уже четвертую чашку чая. Ей было не до сна. Внутри все тряслось. Нервы, будь они прокляты, никак не желали успокаиваться. Приходилось сидеть и потихонечку пить горячую ароматную жидкость. Пот струился по спине, вискам, груди.
«Не хватало еще мне заболеть посреди этих приключений».
Порывшись в аптечке, нашла аспирин и выпила пару таблеток.
«Завтра мне снова придется лечь в постель, но я должна знать, где он живет, с кем встречается. Можно ведь и ненавидеть себя за то, что так живешь, но это до тех пор, пока у тебя в руках не оказываются деньги. Они все списывают, все очищают».
* * *
Погода разгулялась, на небе не было облаков, а, как следствие, холод и яркое солнце исполняли основные партии.
Они договорились на три часа дня. Переться ей пришлось в Заводской район, но не могла же она показывать ему, где живет.
Жерех встретил ее смачным поцелуем в губы, после чего она смогла оценить обстановку в двухкомнатной квартире на седьмом этаже.
Он не скупился на отделку, на ковры и аппаратуру. Уютное гнездышко.
– Ты, наверное, имеешь неплохой доход. Неужели все это куплено на то, что ты трахаешь девочек по заказу старичков?
– Дада, ты любопытная, – он стал стягивать с нее шубу.
– Но я же женщина!
– Извини, совсем вылетело из головы. – Свитер вслед за шубой упал на пол.
– Пойдем, – он потащил ее на предусмотрительно разложенный и застланный чистым бельем диван, – ты мне нравишься, пойдем.
Упираться смысла не было, именно за этим она сюда и пришла.
– Но я рассчитывала, что ты угостишь меня.
– Сейчас все будет, – пообещал он, продолжая раздевать гостью.
Она видела, что он, против вчерашнего, заведен, и это вроде и хорошо, но где же у него наркотики-то, черт?
Вот уже на ней ничего нет, и она, не стесняясь, лежит на одеяле, разглядывая тощего Жереха, все еще остающегося в плавочках.
– Теперь самое интересное, – он подошел к стенке и, открыв створку из фигурного стекла, достал с полочки два шприца и жгут.
Дарья, в общем-то, не боялась уколов с детства. Ей самой приходилось делать их сотнями на летней практике в больнице, и ничего нового в процедуре введения раствора в вену для нее не было. Сейчас ей предоставился реальный шанс стать наркоманкой. Вроде с одного раза ничего не будет, но это «вроде».
– Слушай, может, обойдемся? Я не хочу.
Он не стал ее заставлять.