– А ну, прекратить! – гаркнул он и сиганул прямо через перила, но не удержал равновесия и покатился в липкую грязь. Кто-то кувыркнулся через него, затем отец Василий буквально в последний миг перехватил чей-то летящий прямо в лицо ботинок, а потом вскочил и принял стойку.
– Так! Что здесь происходит?! – рявкнул он и сразу понял, что.
В грязи извивался под ударами ног молоденький омоновец.
– Вы что, пацаны, охренели?! – возмутился священник и кинулся растаскивать юное хулиганье за воротники.
Трех или четырех он отшвырнул без проблем, но потом получил такой мощный удар по голове чем-то тяжелым, что в глазах поплыло. И тогда отец Василий понял: пацаны или не пацаны, а отбиваться надо всерьез!
Священник неплохо так уронил одного в грязь, от души припечатал следующего, поставил блок, а затем швырнул оземь третьего, и оставшиеся на ногах как-то сразу отступили и, видимо, только сейчас сообразили, с кем имеют дело.
– Вконец оборзели! – проворчал отец Василий и рывком поднял омоновца на ноги.
Но тот на ногах не стоял.
– Что, на зону захотелось? – спросил их священник. – Или просто мозгов не хватает?
– Это ментяра, – мрачно поставил его в известность один.
Остальные помаленьку поднимались на ноги, но повторить нападение не решались.
– Это человек, – вздохнул отец Василий.
– Они Чекмаря отметелили! – возмущенно произнес самый маленький. – И Вареника уже третий день держат! – поддержал его второй.
– Они службу несут, – не согласился с ними священник.
Пацаны язвительно заржали.
– Вы чего, батюшка, совсем? – выразительно покрутил у виска один. – Какую службу? Это же менты! Им лишь бы бабки сорвать и настоящим пацанам жизни не давать!
– Я вам еще устрою... – пробормотал повисший на плече у отца Василия омоновец. – Вконец пацанва оборзела! Щенки вонючие!
– Видал? – зло хмыкнул самый маленький, но, кажется, самый шустрый. – Ладно, пацаны, пошли!
Вьюноши подняли с земли одного из своих, отец Василий даже и не помнил, кто его припечатал, он сам или омоновец, и дружно пошли прочь.
– Как это они тебя подловили? – поинтересовался священник у начавшего открывать стремительно заплывающие глаза милиционера.
– Сзади какая-то гнида по башке заехала, – сплюнул кровью парень. – Ну, ничего! Мы им еще устроим... варха... варпа... варпфаламейскую ночь!
Отец Василий горько вздохнул и потащил недобитого мента назад, в сторону районной больницы.
* * *
Омоновца он сдал прямо в травмпункт и сразу же пошел искать Костю. Но, к его немалому удивлению, в кабинете никого не было. Словно Костя перестал задерживаться в больнице допоздна и глушить потихонечку чистейший медицинский спирт.
– Вы, батюшка, никак Константина Ивановича ищете? – догадалась толстая уборщица в грязном белом халате.
– Точно.
– Так он на операции. К нему снова пацанов с фильтра привезли.
– Откуда-откуда? – не понял священник.
– Я же сказала, с фильтра, – пояснила уборщица. – Вы его здесь не ждите, бесполезно. А если хотите его поймать, так лучше в первый корпус идите, там и найдете.
Отец Василий недоуменно хмыкнул и отправился к первому корпусу. Именно здесь проводились немногочисленные хирургические операции. «Никак Костя и впрямь за ум взялся? – порадовался за друга священник. – Может, и правда пить бросит? Снова операции начнет делать...» Если честно, он любил посидеть с Костей за рюмашкой, но и закрывать глаза на то, в какую пропасть катится его школьный друг, не хотел.
А у самого входа в первый корпус его внезапно оттерли от дверей.
– Посторонись! – прорычал санитар, и священник метнулся в сторону – изнутри выносили кого-то на складных больничных носилках.
– Петя! В область гони! – крикнул от дверей внезапно объявившийся главврач. – И сразу к Самсонову! Знаешь?!
– Конечно, Константин Иванович! – откликнулся Петя.
– Что у тебя за суета? – подошел к товарищу священник.
– А-а, Мишаня... привет. – Костя нервно затянулся сигаретным дымом. – Ты извини, мне сейчас некогда. Пока со всеми не разберусь, не вырвусь.
– А когда ты со всеми разберешься? – полюбопытствовал священник.
– Ой, не знаю! – покачал головой главврач и швырнул окурок в урну. – Тут менты такую кашу заварили! Конца-краю не видно! Ну, я побежал. Извини.
Главврач скрылся в полутемном по причине экономии электроэнергии коридоре, и священник печально вздохнул. «Завтра же добьюсь у Скобцова приема! – решил он. – Это не дело!»
* * *
Он пришел домой уставший, словно весь день работал грузчиком. Ольга молча поставила перед ним тарелку постных щей и присела напротив.
– Анзоровского пацана забрали, – тихо проронила она.
– Артура?! – охнул отец Василий. Он не представлял, за что можно забрать этого круглого отличника и тихоню.
– Да.
– Давно? – поинтересовался священник.
– Позавчера. Анзор говорит, ушел вечером на Волгу купаться да так и не вернулся.
– А его точно «забрали»? – недоверчиво покосился священник.
– Точно. Анзор ходил, узнавал. Сказали, наркотики нашли...
– Чего?! – сморщился поп. – Они ничего умнее не придумали? Зачем?
– Не знаю. Анзор говорит, ему сказали, мол, ваш сын еще и в бандитском нападении замешан...
«Тогда это месть, – понял священник. – Иначе наркоту подкидывать незачем... Но при чем здесь банда?» Насколько он знал, сын шашлычника вовсе не собирался строить карьеру местного авторитета, а, напротив, мечтал об университете.
– Анзор спрашивал, может быть, ты попытаешься помочь, – вздохнула попадья. – Он очень просил.
– Обязательно, – твердо пообещал священник. – Завтра же все и разузнаю.
Они легли спать, и Ольга прижалась к мужу мягким сдобным телом, но священник не мог думать ни о чем, кроме последних городских событий. Главная беда была в полной идентичности мышления обеих сторон. И если разбираться по существу, рядовые менты, невзирая на всю свою сверхвооруженность и спецподготовленность, были не намного взрослее своих противников. Потому что мыслили теми же категориями.
И для тех и для других победить в схватке было важнее, чем научить противника ценить свою или чужую жизнь. А отомстить намного важнее, чем помочь человеку подняться. И для тех и для других словно не существовало возможности изменить этот мир к лучшему. А зачастую все сводилось к чисто конкретным доказательствам, кто круче и реальней.
«А главное, – ясно осознал священник, – они не веруют. Они не следуют заповедям Христовым. Словно и не было двух тысяч лет беспрерывного научения этим заповедям. Да. Там, внутри, они все еще язычники...»