– Я… это… спать пойду? – широко зевнул Санька. – Устал на этом чердаке – сил нет! А с этим потом придумаем, что сделать.
– Иди, – отпустил его священник и тоже поднялся.
Пожалуй, киллера следовало покормить. Если ему, конечно, зубы не повышибали. Впрочем, все равно покормить человека надо.
Отец Василий поднялся вместе с Санькой наверх, закрыл за ним дверь и заглянул в холодильник. Колбаса, немного сыра, творог… Вполне приличная пища. Он набрал в миску творога, добавил сметаны и меда, перемешал, достал из ящика ложку и спустился вниз.
– Покушай, – протянул он миску.
Киллер с подозрением уставился на белеющую в полутьме еду.
– Это творог, – пояснил священник. – Надеюсь, ты молочное ешь?
– Ем, – принял миску свободной рукой киллер.
Отец Василий отодвинул стул, на котором сидел Санька, подальше и сел. Пленный ел неторопливо, спокойно и с невероятным чувством собственного достоинства. Здесь гордыни было столько, что на целую деревню хватило бы.
Священник дождался, когда Торпеда поест, принял назад посуду и отставил ее в сторону.
– Зачем ты этим занимаешься? – спросил он.
– А зачем ты этим занимаешься? – в тон ему ответил киллер.
– Зачем слово божие несу?
– Ну да. Зачем?
– Души божьи помогаю спасать, – пожал плечами отец Василий.
– И много спас? – В голосе киллера не было ни издевки, ни желания еще как-то подначить. Это был просто вопрос.
– Не знаю, – покачал головой священник. – Да и как скажешь? Наступит срок, узнаю.
– Не-е… – покачал головой киллер и, морщась от боли, потянулся. – Я предпочитаю более конкретный бизнес. Чтобы точно знать, сколько, где и когда.
– Но ведь это тупик, – уселся поудобнее отец Василий. – Что ты господу скажешь, когда призовет?
– Что умел, то и делал. Так и скажу, – нимало не смутившись, произнес киллер.
– А как же любовь? Не страшно всю свою ненависть за собой по жизни тащить?
– А я никого не ненавижу, – возразил киллер. – Даже ментов. Просто у каждого своя работа. У меня – моя.
Священник задумался. Торпеда был ему понятен. Эта незрелая душа просто еще не доросла до серьезных понятий. Эдакий Маугли городских трущоб: есть закон джунглей, ему и следуй. А что там распятый Иисус говорил, нас как бы и не касается…
– Слышь, поп, – оборвал его размышления пленный. – Долго вы меня здесь держать будете?
– Не знаю, – честно признался священник. – Наверное, пока не расскажешь все.
– Ох-хо-хо! – покачал головой киллер. – Долго же вам придется ждать. Лядов быстрее сориентируется.
– Лядов? – удивился отец Василий. Он никак не ожидал услышать фамилию подполковника из области.
– Конечно, – кивнул пленный. – Я теперь ему как кость в горле: пока не кончит, не успокоится.
– Почему?
– По кочану. Ты вот что, поп, если неприятностей не хочешь, меня лучше отпусти. Если Лядов меня здесь найдет, и тебе не поздоровится.
Священник не знал, можно ли верить убийце, но сам ход был интересный.
– Я тебе точно говорю, – усмехнулся киллер. – Лучше бы ему нас вместе не видеть. Для тебя лучше.
– Понятно, – кивнул отец Василий, встал со стула, взял с подоконника пустую миску с ложкой и побрел по лестнице наверх.
Он видел, что Торпеда – орешек крепкий, и если чего не захочет сказать, так ни за что не скажет. И то, что он вообще развязал язык, могло означать только одно из двух: либо он замыслил побег, что само по себе абсолютно нормально в его положении, либо Лядов и впрямь смертельно опасен.
Священник прошел на кухню, включил свет, тщательно отмыл миску под краном и поставил ее сушиться.
«А при чем здесь я? – внезапно подумал он. – Ну хорошо, предположим, что Лядов имеет какие-то счеты с Торпедой. Предположим даже, что у них были общие дела, и теперь Лядов с огромным облегчением увидел бы Торпеду мертвым. Но я-то здесь при чем? Почему опасность должна грозить и мне?» Ответа не было.
Тревожно всхрапнула во дворе Стрелка, и священник, наученный горьким опытом, быстро прошел из ярко освещенной кухни в совершенно темный зал, приник к занавескам и чуть-чуть раздвинул их.
Двор был совершенно пуст. Но Стрелка носилась по нему как угорелая, то останавливаясь около летней кухни, то подбегая к соседскому забору. Неподалеку явно был чужой. Или чужие.
Священник еще раз окинул двор быстрым взглядом, и по его спине поползли противные мурашки: за соседским забором мелькнули три или четыре тени, и, сдается, на одной из этих странных теней был камуфляж. Отец Василий резко подался назад; теперь он даже не сомневался, что пророчество киллера верное и обсуждению не подлежит – вот так, по-воровски, подкрадываться к его дому могли только люди подполковника Лядова. Ни у кого другого просто не было к этому интереса.
«И что теперь делать?» – промелькнула в голове невольная мысль. И он тут же осознал, насколько все плохо. Потому что в его подвале сидит человек со следами пыток, и инструменты, которыми все это делалось, там же, рядом с киллером. Кстати, еще никем не осужденным.
Отец Василий с грохотом промчался по лестнице в подвал и метнулся к окну. Выглянул. На выходящем к оврагу заднем дворе было чисто. Разве что кто-то засел в камышах.
Священник стремительно кинулся к ящику с инструментом и достал моток проволоки.
– Встать! Руки назад! – по-армейски четко скомандовал он, и Торпеда беспрекословно подчинился.
Отец Василий обмотал кисти Торпеды проволокой, а затем вытащил из ящика огромные кусачки и передавил соединяющую киллера с трубой цепочку. Та жалобно звякнула, и Торпеда с облегчением вздохнул.
– В окно? – только и спросил он.
– Да, – кивнул священник.
Он подсадил киллера, затем подтолкнул его под зад, и, дождавшись, когда ноги Торпеды скроются, быстро выбрался наружу сам.
На заднем дворе было на удивление тихо – никаких следов присутствия посторонних людей. Но священник помнил эту мелькнувшую за соседским забором тень и тишине не верил. Он помог своему пленнику подняться и потащил его за собой прочь от этого, ставшего в один миг опасным дома.
– Вон они! – заорали сзади. – Стоять! Стоять, я сказал!
Захлопали выстрелы, и отец Василий пригнулся, схватил Торпеду за рукав еще крепче и прибавил ходу.
– Стоять! Стоять, я сказал! – беспрерывно кричали и стреляли сзади.
Киллер споткнулся, упал, и священник подумал, что убежать от тренированных омоновцев вместе с этим «довеском» он просто не сумеет. Но и попадаться в руки Лядова еще раз, да еще с таким «компроматом» на руках, не хотелось. Он сиганул в овраг, поднял с земли вновь упавшего Торпеду, добавил ходу и только возле цистерны остановился. До последнего времени это перевернутое горловиной вниз убежище работало безупречно.