Такой вариант существовал. Но в ФСБ придется объяснять, откуда берут начало его подозрения. На слово там не верят, и подвергать всесторонней проверке начальника милиции просто из-за того, что кто-то о нем плохо подумал, не станут. А подробные объяснения с эфэсбэшниками для священника были невозможны. Отец Василий даже не допускал мысли, что можно нарушить тайну исповеди своей новой прихожанки. Отнимать столь непросто давшуюся человеку победу духа над грехом само по себе было бы тягчайшим грехом.
«Как я мог бы проверить свои подозрения? – думал он. – Как?» Впрочем, ответ у него уже был, но энтузиазма это единственно верное решение у него не вызывало. Идти в милицию снова не хотелось.
– Олюшка, ты можешь подождать меня здесь? – обратился он к жене.
– Конечно, если хозяйки не против.
– Ну что вы, Оля! – замахали руками девушки.
– Тогда жди меня, пожалуйста, и никуда не отлучайся. Я скоро приду, – отец Василий встал и почти бегом кинулся за дверь, по коридору, вниз по лестнице и наконец выскочил на улицу.
Солнце уже давно встало, и отец Василий глянул на часы. Они показывали без пятнадцати минут шесть, и это было ужасно – даже если все сложится хорошо, он опаздывал на утреннюю службу. Но выбора у него уже не было: однажды приняв решение, он доводил дело до конца.
Старший лейтенант Мирзоян сидел в своем стеклянном аквариуме и отчаянно зевал.
– Доброе утро, старлей! – с ходу навалился на него священник.
Дежурный изумленно уставился на нежданного посетителя.
– Павел Александрович еще здесь? – не дал ему времени на раздумье священник.
– Не-ет, – удивленно протянул старлей.
– Домой ушел?
– Ну-у…
– А этих… ну, что я вчера доставил, куда отправили?
– Каких «этих»? – не понял дежурный.
– Ну пятерых мужиков я сюда привез. В журнале посмотри.
Дежурный растерянно открыл журнал.
– Во сколько вы их привезли?
– Ну не знаю, часов в шесть-семь… глянь, там должно быть записано.
Дежурный внимательно вгляделся в исписанную корявым почерком страницу журнала.
– Никого здесь нет, – пожал он плечами и вдруг вспомнил. – А-а! Этих, из-за которых Москва звонила?! Так их почти сразу и отпустили! – Он вдруг понял, что сболтнул лишнего, но поделать уже ничего не мог – слово было сказано.
– Ну хоть три-то часа их продержали?! – сделал строгое лицо священник.
– Где-то так, – с сомнением подтвердил дежурный. – Я точно не знаю, я ж еще не дежурил…
– Ладно! – сокрушенно махнул рукой священник. – Бог с ними. А когда Ковалев на службу придет?
– Как всегда, – уже совсем недружелюбно откликнулся понявший, что нечаянно подставил своего шефа, дежурный. – В семь тридцать развод, затем планерка, к этому времени и подходите, а лучше к девяти.
«Вот так, – подумал священник, выйдя на высокое крыльцо усть-кудеярского УВД. – Он их отпустил после звонка из Москвы, а мне и слова не сказал!»
В этой истории было много странностей, ему совершенно непонятных. Почему о звонке из Москвы знает дежурный? Значит, ответил он себе, там, в Москве, торопились и не могли ждать, когда Ковалев появится в своем кабинете. Вот и звонили на все доступные телефоны. Это логично. А почему он их отпустил? На этот вопрос можно было ответить, только если знать, кто именно звонил Ковалеву. Священник этого не знал.
Он вообще слишком многого не знал. Можно было предположить, что на министра Козелкова объявили охоту, но пока это было только предположение. Можно было предположить, что те, кто объявил эту гипотетическую охоту, нуждались в точном маршруте следования министра, но отец Василий не думал, что этот маршрут нельзя было добыть как-то иначе, чем здесь, в Усть-Кудеяре, сбивая машинами его прихожан и устраивая погоню за ним самим. Разве что произошел какой-то сбой, какая-то ошибка, и у тех, кто все это затеял, просто не оставалось другого выбора. Но это крайне маловероятно.
Самое печальное было то, что даже если все это так и начальник местной милиции Ковалев – двурушник, оставалось совершенно непонятным, как вести себя дальше.
Отец Василий даже не заметил, как оказался у ворот храма. Наверное, это и было единственно верным решением – служить утреннюю службу, невзирая ни на что и свято соблюдая принцип невмешательства в мирские дела. В конце концов, все огромное государство Российское только и занимается тем, что пытается устроить эти самые мирские дела всеми возможными способами и всеми доступными ресурсами. Результат известен. Потому что не в том дело, кто и на кого устроил охоту, и не в том, кто из них выживет и продолжит служить мамоне, а кто сойдет с арены и прямиком отправится туда, куда ему и положено, в ад… Все дело только в том, насколько глубоко люди поймут и примут то, что не устает говорить им Бог: «Возлюбите друг друга!» И жаль, что не все люди этот призыв слышат.
Едва отец Василий вошел под сень храма, он почувствовал невыразимую благодать, пронзившую все его существо, и понял, что единственное, что имело цену за эти сутки, – это предстоящая служба. А все остальное – тлен и суета сует.
* * *
Когда служба закончилась, отец Василий облачился в свою старую, но зато целую рясу, сел в такие же старенькие «Жигули» и поехал назад, в гостиницу, забирать Олюшку. Он окончательно решил выкинуть из головы все, что с ним произошло, и войти в свой обычный рабочий режим.
«В конце концов, у меня в этом мире свои задачи, – думал он. – Что мне Ковалев? Какое мне дело до Козелкова? И уж тем более, какое мне дело до этих бандитов?! Пусть мертвые сами хоронят своих мертвецов. А мне нужно думать о жизни вечной».
Когда отец Василий подъехал к гостинице, Ольга уже сидела в палисаднике на лавочке под начавшим набирать силу жарким поволжским солнцем. Он вышел из машины, подошел к ней и присел рядом.
– Поедем? – тихо предложил он.
– Простите меня, – попросила Ольга.
– За что? – удивился он.
– За неправду, – всхлипнула она.
– Какую неправду? – он был потрясен, ничего подобного он от своей Олюшки не ожидал. – Я вам не все сказала, – жалобно призналась Ольга.
– А что ты должна была сказать?
Ольга смолкла, вздохнула и, наконец, решилась.
– Когда они меня там, в летней кухне, держали, – начала она, – они говорили про теплоход…
– Ну и что? – не понял отец Василий.
– И еще, – Ольга снова всхлипнула, – они сказали про тринитротолуол. Они, наверное, думали, что я не понимаю.
– Ты не ошиблась? – встревожился священник. – Именно так они и сказали: тринитротолуол?
– Да, батюшка, – закивала головой Ольга. – Они так и сказали: «Тринитротолуола должно хватить».