Вскоре Марку надоел подготовительный этап, и он откровенно высказался в том духе, что готов изменить сложившийся порядок вещей и уехать немедленно вместе с ней домой.
– Я думаю, Ларецкий на меня не обидится, как ты полагаешь?
– А мне плевать, – не сдержалась Катя.
– Он что, с тобой грубо обошелся?
Катя оставила этот вопрос без ответа.
– Марк, если ты хочешь что-то сделать, ты должен делать, а не болтать, – совет прозвучал очень по-взрослому, и, как показалось Кате, он пришелся по душе Марку, который, по ее глубокому убеждению, даже в постели будет дельцом. – Я прошу прощения, Марк Алексеевич…
К ним стремительно шел человек. Вначале она подумала о том, что охранник прозевал и подпустил к шефу кого-то из посетителей. Но оказалось, что это один из сотрудников казино. Мужчина в белой рубашке с черным галстуком-бабочкой зашептал, склонившись к шефу.
– Здесь у нас крупный выигрыш, в кассе нет такой суммы.
– Сколько? – коротко спросил Марк.
– Двадцать тысяч долларов.
– Как это получилось, вашу мать? – процедил сквозь зубы Марк. – Вы что, не могли ничего сделать?
– Он поставил на рулетке на одно поле. Мы решили не говорить вам, потому что человек явно рисковал.
– Вы проверяли, все чисто? Может, это мошенник? Что с нашей рулеткой?
– С рулеткой все в порядке, просто ему повезло.
– Ну хорошо, подождите, сейчас я принесу деньги. Посиди тут, – сказал он Кате.
– А можно я пойду с тобой?
Марк нахмурился. Он уже, видимо, просчитывал свои денежные ресурсы, и ему было не до Кати.
«Если он сейчас заплатит, – подумала она, – его день будет убыточным».
Они быстро пошли по коридору в кабинет к Марку.
– Подумать только, – рассуждал он вслух, – кто-то выиграл двадцать штук баксов, поставил и выиграл. Мне бы так. Кто бы мне дал такую сумму просто так, из-за того, что повезло. Но придется отдавать. Не люблю я этого…
Она чувствовала, как нарастает в Марке раздражение. Он рывком открыл дверь своего кабинета, вошел и подошел к уже знакомому Кате сейфу. Она последовала за ним, по мягкому ковру, стараясь не выдать себя ни шорохом, ни вздохом.
Поскольку она была почти одного роста с Марком, ей достаточно было лишь чуть приподняться на носки и с расстояния в метр заглянуть через его плечо, когда он вращал колесо, набирая код. Последние три цифры ей удалось запомнить: шесть, восемь и пять. Осталось узнать еще две. Две первые. Потом еще ключ, который Марк проворачивает в скважине четыре раза, и лишь после этого доступ к сокровищам открыт.
«Шесть, восемь, пять… шесть, восемь, пять», – повторила она про себя несколько раз, чтобы не забыть.
Теперь она могла отойти на несколько шагов назад. Он же достал из сейфа две стодолларовые пачки.
– Интересно, возьмет он баксами или нет? – вслух размышлял он. – Вдруг сейчас потребует рубли. Рублей нет. Что делать? Где можно сейчас поменять двадцать тысяч долларов?
Для него это было существенно. Клиент ждал выигрыш. Лицо заведения терять нельзя ни при каких обстоятельствах. Иначе клиенты уйдут в другие клубы и его репутации будет нанесен ущерб.
– Я пошел отдавать деньги. А ты?
– Можно я останусь здесь? Мне уже надоел зал. Голова разболелась.
– Хорошо, оставайся, – рассеянно бросил он, уходя.
Катя уже собралась подойти к стенке и посмотреть, не подходят ли к сейфу проводки. Об этом они говорили накануне с Виктором. Он предположил, что к стальному ящику может быть подведена сигнализация, которая среагирует на чужое вторжение.
Она сделала шаг к сейфу, но в этот момент открылась дверь и появился Марк.
– Я думала, ты ушел.
– Правильно, я ушел, а ты ничего тут не трогай.
Он снова исчез, а у Кати подкосились ноги. Она села на стул и перевела дух. Сколько у нее времени? Минута, две?.. Ему надо пройти по коридору, бросить в кассу деньги и вернуться.
Она подошла к сейфу и стала крутить кодовое колесо. В одну сторону, в другую. Набрала один, потом два, затем знакомые ей шесть восемь пять. Ничего! Набрала один, три, шесть, восемь, пять. Снова тишина. Один, четыре… Один, пять, шесть, восемь, пять. В молоко. Один, шесть, один, семь – тонкие длинные пальцы девушки быстро прокручивали колесико.
Она не надеялась, что угадает код и услышит едва уловимый щелчок. Нет, снова, нет. Продолжая накручивать диск, она перебирала число за числом. И вдруг в кабинет вломился человек-бык, за ним – охранник. Они набросились на нее и пригвоздили к полу.
Вбежал раскрасневшийся Марк.
– Что ты делаешь?! – воскликнул он.
– Ничего, я ничего, – она стала отбиваться от дюжих мужиков. – Я просто подошла и стала крутить это колесико.
– Это колесико? – передразнил он. – Ну-ка, подымайся.
Ее рывком поставили на ноги.
– Что ты задумала?!
– Да ничего я не задумала, – она заплакала, роняя крупные слезы. – Я видела, как ты делал это. У меня же нет ключа, я же не могу добраться до твоих денег. Марк, ты что? Ты был так долго, что я, от нечего делать, стала крутить колесо. Ты же даже дверцу у стенки мебельной не закрыл. Что я, по-твоему, идиотка, что ли? У тебя здесь столько охраны, отсюда ясно ничего не уйдет. Ты зря думаешь обо мне так плохо. Скажи им, чтоб меня отпустили.
– Отпустите ее, – пробурчал владелец игорного заведения.
Когда охранники ушли, Марк запустил руку в густую черную шевелюру и спросил:
– Сколько тебе лет?
– Шестнадцать.
Он закатил глаза.
– Может быть, я прощу тебе. Именно потому, что тебе шестнадцать. Кто же это подходит к чужому сейфу и пытается набрать код? Ты что, девочка, совсем без мозгов? – Я ничего не пыталась, мне стало скучно, – оправдывалась она, – колесико золотое, при наборе ручка так потрескивает интересно.
– Это не золото, а латунь, – ответил Марк. – Ладно, это непринципиально.
– Ну и варвары у тебя на службе. Смотри, что они сделали, – она показала на плечо обнаженной руки, и Марк увидел, что на коже начали проступать синяки.
– Ну извини, работа у них такая. Я приношу извинения. Но и ты должна понять: деньги и вообще любые ценности не любят рядом с собой растяп.
– Они мне чуть все руки не переломали, – жалобно хныкала она. – Я никуда сегодня с тобой не поеду. За колечко спасибо. Приду завтра вечером.
Развернулась и вышла из кабинета.
Виктор сидел на улице и нервно курил. Вокруг скамейки валялось много бычков – свидетельство того, что ночь для Зацепина протекала куда менее интересно, нежели для нее.