Явно эти люди покупали себе костюмы в промежутках между отсидками, каковые длились в среднем четыре-пять лет. Потом из разрозненных деталей гардероба собиралось нечто приличное.
Впрочем, моя собственная одежда была еще хуже. Костюм заношен. Края рукавов засалились. И пиджак, и брюки болтались, как на вешалке; отсидка в тюрьме обошлась мне в двенадцать килограммов живого веса, а за три года последующей жизни на воле я так и не прибавил мяса на костях.
Белый Свитер выглядел иначе, нежели два его друга, – олицетворял собой более продвинутый, современный тип бандита: отовсюду выпирали мускулы, красноречиво маячили коричневые, растрескавшиеся, ороговевшие костяшки кулаков, близко знакомые с боксерским мешком. В руке зажата никак не сигарета, а баночка энергетического напитка.
При знакомстве, два часа назад, все они назвали свои имена. Но я сразу выбросил их из головы. Я плохо запоминаю фамилии и цифры. Профессиональный недостаток репортера: веселый рыцарь чернильниц всю фактуру записывает в блокнот, забивать себе ею голову – совершенно незачем. Вдобавок весь тяжелый, нервный и длинный разговор был столь важен для меня, что еще со вчерашнего вечера, готовясь морально и физически, я погрузился в подобие прострации. Совершенно отрешился от деталей. Забыл поесть и вечером, и с утра. Волновался.
Встреча с Михаилом должна была повернуть всю мою судьбу в лучшее русло. Я ждал ее три года. Я собирался полностью, без остатка, сконцентрироваться на диалоге. Мобилизовать сто процентов интеллекта для доказательства своей правоты.
Все три года я потратил на поиски бывшего босса, сбежавшего с моими (нашими) деньгами.
Босс грамотно прятался, но был найден в столице Белоруссии – Минске. К тому времени он сделался крайне положительным гражданином, владельцем парикмахерского салона. Московский банкир-миллионщик теперь стал минским куафером.
– ...и все это время он у меня воровал,– подал голос Михаил, дотоле бессловесно и уныло сидящий в углу обширного дивана.
Вдруг, в два легких шага, приблизившись, человек в белом коротко размахнулся и разбил об голову моего бывшего босса сотовый телефон.
Удар получился скорее символическим. Однако аппаратик развалился. Посыпались части корпуса и какие-то микросхемы.
Михаил терпеливо снес насилие.
– Ты хоть понимаешь, что ты натворил? – с нажимом спросил Белый Свитер, игнорируя высказывание Михаила о моем воровстве. – Ты знаешь, как называется то, что ты сделал? А? Или не понимаешь? Что? Нечего сказать, да?
Михаил не произнес ни слова.
– Подождите,– негромко сказал второй человек с гримасой легкой досады на костистом лице. – Не надо так. По-хорошему надо...
– По-нормальному! – возразил человек в свитере.
– По-нормальному – за такое на куски попилить мало! – эмоционально высказался третий участник дискуссии. – Человек с ним работал! В тюрьму за него пошел! Здоровье там оставил! Все сделал! И что в ответ? Роги?
– А что у тебя со здоровьем? – поинтересовался Белый Свитер, повернувшись ко мне и смерив меня с ног до головы заинтересованным взглядом.
– Не жалуюсь,– хмуро ответил я.
– Скажи как есть.
– Ну, три зуба оставил, плюс – сколиоз. Переболел менингитом. И, естественно, палочка Коха...
– Естественно,– согласился обладатель костистого лица. Третий тоже кивнул, понимая, о чем речь.
– Я тоже отсидел в тюрьме,– вдруг тихо заметил Михаил.
Мы, все четверо, засмеялись. Костистый повернулся к Михаилу:
– Где? В какой? Месяц в «Лефортово» – это что, отсидел? Слышь, о чем ты, друг? Ты больше никогда никому такого не говори! «Лефортово»! Тоже мне, тюрьма!
– Кстати,– спросил Третий,– а что ты там говорил насчет «воровал»?
– У меня есть документы,– срывающимся голосом произнес Михаил. – Из них, типа, можно понять, что Андрей... подворовывал. Из нашего собственного, типа, бизнеса... Лично для себя... Именно поэтому я ничего ему не отдал.
Сбиваясь и путаясь, потея и запинаясь, мой бывший друг уже пытался рассказать здесь эту историю. Неизвестно, когда он ее придумал. Может быть, три года назад. Или, наоборот, вчера – в ночь перед разговором.
– Знаешь, куда надо засунуть твои документы? – спросил человек в белом свитере.
– Не будем грубиянами,– дружелюбно провозгласил Костистый. – Незачем. У нас же не разборка, в конце концов. А чисто дружеский разговор.
Миша стряхнул куски пластмассы с ушей и шеи.
– Андрей крал мои деньги,– упрямо повторил он.
– Ладно, пусть ты прав, – произнес Костистый, и по тону и тембру высказанного сразу стало ясно, что он – человек большого терпения. – Пусть ты прав! Пусть Андрей у тебя воровал. Много украл?
– По моим подсчетам, как раз выходит та сумма, которую я ему задолжал. То есть,– Михаил сглотнул,– я сначала честно собирался возвратить ему его долю, но вдруг случайно выяснил, что мой человек подворовывал... по-тихому... все три года...
– То на то и вышло! – понял Третий. Михаил с надеждой задергал головой.
– Да... – протянул Второй. – Хорошо. Подворовывал. Пусть! А теперь расскажи нам... – повисла и зазвенела короткая пауза,– пожалуйста... – вторая пауза ощутилась как почти невыносимая,– вот что: куда ты дел уцелевший миллион? У вас ведь был на двоих – миллион?
– Полтора! – ответили одновременно я и Михаил, с одинаковыми горделиво-ревнивыми интонациями.
Преступные люди заулыбались.
– И где же теперь эти полтора миллиона? Куда ты их дел?
– Потерял,– пробормотал Михаил после небольшой паузы.
– Потерял? – удивленно переспросил Белый Свитер. – Это как? На улице обронил, что ли?
– Я вложил деньги в несколько сделок, и везде... типа... в общем, миллион – ушел.
– Расскажи,– предложил Костистый. – Да не жмись, не бойся, тут все свои. Только не обманывай. Нас обмануть непросто. Мы сами такие. Обманщики, преступники. Я аферы кручу. Он,– кривой палец с темным ногтем протянулся к Белому Свитеру,– силой отнимает у людей имущество и деньги. Бандит. А он,– палец перешел на Третьего,– ворует. Всю жизнь. Больше ничего не делает. Ворует и сидит. Отсидит – опять ворует. Потом опять сидит. Выйдет – снова ворует... Так что не обманывай нас, дружище, хорошо?
Михаил вздохнул – негромко, очень манерно.
Я немедленно понял, что он играет. Тянет время. Впав от страха в подобие ступора, он решил, что будет терпеть тяжелый разговор до тех пор, пока он не кончится. А потом – сбежит.
– Шестьсот тысяч,– начал бывший друг,– я инвестировал... в недвижимость... в нежилые помещения в Москве. Те, кто все делал, обещали быструю прибыль... Но потом выяснилось, что вся операция – блеф. Деньги пропали.
– Все шестьсот? – уточнил Третий.