– Ну... – ответил Гера. – Согласен.
«Эх, – подумал Кактус, – не похож ты на майора».
Он посмотрел на пехотинца, развел руками.
– Давайте прокатимся, уважаемый.
– Это незаконно, – хрипло возразил тот.
– А откуда я знаю, законно или незаконно? – более твердым голосом спросил Кактус. – И потом, чего вам бояться? Повторяю, у нас профилактическое мероприятие! Придем, посмотрим документы, извинимся и уйдем. Говорите адрес, и поедем. Или, если хотите, прокатимся в ближайшее отделение. Изымем ваши карты, вас отпустим, а проверять будем сами, без вас. Нам всё равно.
Клиент долго, больше минуты, молчал, потом произнес:
– Там... Сейчас никого нет. В офисе.
– Странно. Вчера, значит, они вам выписали аж триста тысяч, а сегодня на работу не вышли. Видать, хорошо идут дела!
– Неплохо, – мрачно ответил пехотинец. – Курить можно у вас?
– У нас всё можно, – проскрежетал Улыба.
«Умница, – подумал Кактус, – входит в роль, и вообще, из парня будет толк. А клиент тоже ничего, крепкий, успокоился, хамит даже».
Он еще раз поиграл колодой карточек и вздохнул.
– У нас с вами, уважаемый, есть... проблема. Она в том, что... я вам не верю. Вот майор и старший лейтенант, может, верят, а я – нет. Мне кажется, что офис ваш сейчас работает. Только вы нас туда приводить не хотите.
Подумалось: «Сейчас бы ножичек ему в рыло сунуть. Сразу всё расскажет...»
– А в том офисе, – он зевнул, – творятся какие-нибудь дела нехорошие... Ладно. Не хотите в офис – поедем в отдел тогда. Либо туда, либо туда, третьего варианта нет.
– Варианты всегда есть, – сказал клиент.
– Боюсь, что нет, – возразил Кактус. – У нас план. Мы за день должны вскрыть минимум два факта подозрительных манипуляций с банковскими картами, и снять объяснения, и провести беседу. А в случае выявления правонарушения возбудить, так сказать, дело. Вы у нас уже второй. Первый случай, кстати, был интереснее. Девушка молодая, тоже, заметьте, ссуду получила, и тоже не в банке, а в частной компании... А через два часа расплакалась и призналась, что ее любовник подговорил поучаствовать в незаконной обналичке.
– Я не участвую в незаконной обналичке, – гордо возразил клиент.
– А нам по фигу! – раздраженно сказал Улыба. – Наше дело – прояснить момент! Договора нет, фирмы нет. Всё что есть – крупная сумма непонятных денег. А вдруг это для финансирования терроризма?
– Кстати, да, – задумчиво сказал Кактус.
Клиент несмело улыбнулся.
– Где тут крупная сумма?
– Ничего себе! – Улыба стремительно овладевал техникой разгона. – Триста двадцать тысяч рублей, это что, не крупная сумма? Ладно, что с тобой говорить...
Он схватил рацию и стал вызывать «седьмого», но клиент задрожал и воскликнул:
– Подождите! Это... Ну...
– Чего? – враждебно спросил Улыба, оглядываясь.
– Давайте договариваться.
Кирилл тяжело вздохнул. Улыба и Гера переглянулись и вышли из машины.
Через десять минут пехотинец уже спешил прочь. Сошлись на ста пятидесяти тысячах, по пятьдесят каждому из троих. Кирилл не давил, не хотелось напрягаться. По той легкости, с которой дурак расстался с деньгами, можно было догадаться, что именно поездка в засекреченный офис пугала его больше всего; разумеется, все столы там были завалены незаконно добытой денежной массой, и можно было рискнуть, закошмарить мужика по полной программе, выведать адресок и нагрянуть, и снять куш; но Кирилл Кактус, реалист и практик, не верил в чудеса. В конторе наверняка сидят опытные аферюги при вооруженной охране. Раскусят в пять минут. Можно и без головы остаться. А пехотинцам наверняка отданы инструкции: попадетесь – отдавайте деньги, но ни в коем случае не приводите ментов в мозговой центр. Лучше потерять немного, чем всё.
Поехали в кабак, отметить удачное дело.
– В середине девяностых, – рассказывал Кактус, – черный нал двигали через Прибалтику. Латвийские банки открыли офисы прямо в посольстве, в центре Москвы. Очень удобно – вроде Россия, а территория принадлежит другому государству. И вот однажды менты провели рейд, в точности как мы. Брали людей, выходящих из посольства, заглядывали в сумки, в багажники машин. Так там люди бросали по триста, по пятьсот тысяч долларов, чуть ли не в придорожные канавы выкидывали. Отказывались. Не мое, не знаю, и машина не моя...
– Видать, нехило те менты наварились, – сказал Улыба.
– У них работа такая, – пробормотал Гера. – Не гони, куда разогнался? Чуть-чуть лавэ поднял, и уже крылья выросли?
– Да, поднял, – с вызовом ответил Улыба, вдохновенно манипулируя рычагом передач. – И мне понравилось. Еще хочу.
– А кто тебе мешает? – спросил Кактус. – Займись. Без лоха и жизнь плоха. А сейчас, братан, направо поворачивай и паркуйся.
– А куда идем?
– Съедим по стейку.
– Э, – сказал Гера, – ну их к черта маме, твои стейки, они ломовых денег стоят.
– В прошлый раз ты не возмущался.
– В прошлый раз ты меня угощал.
– Я и в этот раз угощу.
Гера сделался грустен.
– Прости, родной, я так не могу. Конечно, хорошо на чужие погулять, но не каждый же раз...
– Пошли! – возбужденно воскликнул Улыба. – Чего ты менжуешься? Не видишь, человек приглашает?
Кактус предположил, что Улыба – парень из люмпенской среды – просто не знает, что такое «стейк». Или знает, но не видел. Или видел, но сам не ел. Когда официантка попросила при ней разрезать и проверить степень прожарки, Улыба в один взмах располовинил кусок, едва не заодно с тарелкой, вонзил вилку и поднес к лицу девчонки – та с заметным усилием сдержала улыбку.
– Мясо уважаю, – сообщил он Кактусу. – И вообще пожрать люблю.
– Я тебя понимаю.
Улыба прожевал и с уважением сказал:
– Ты, наверное, вообще всё про всех понимаешь.
– Не про всех. Но про многих.
– Ловко ты... Того Васю развел.
Кактус молча кивнул. Улыба ему уже надоел. Он был слишком глуп и жаден. Огромный кусок мяса уничтожил в три минуты. Налей такому стакан после «удачного дела» – полезет обниматься и предложит вызвать баб. Бритоголовый компаньон старого крадуна Геры был дурак, но – свой дурак. Он мог пригодиться.
– Я не развожу, – сказал ему Кактус. – О чем ты, какой из меня разводила...
– Брось, братуха! Ты разводила великий.
– Нет, родной, – повторил Кактус, глядя прямо в глаза мальчишки, бесцветные, чуть соловые от счастья (а он сейчас был явно счастлив: сыт и при деньгах). – Я не развожу.