– Можно вас на минутку?
– Охотно, – сказала Марина.
И пошла за ним, не оглядываясь на оставшуюся стоять у сосны Вику – не было нужды беспокоиться, пес ее в случае чего догонит в два прыжка...
Отойдя на добрых двадцать метров, Шайтан понизил голос:
– Вам вообще известно, кого вы с собой ведете в малость спутанном виде, или наугад брали «языка»?
– А вы что скажете?
– Виктория Минутко, – уверенно cказал Шайтан. – Правая рука господина Сатарова, которого вы не можете не знать... а попутно постельная подружка губернатора – по поручению коего и контролирует Сатарова для пущей надежности...
– Примерно та, – сказала Марина. – Если я чего и не знала, так это ее фамилии и того, что они с губернатором мнут одну постельку... Сатаров знает, что она...
– Догадывается, насколько мне известно. Но что уж тут поделаешь, терпеть приходится... Где Вампир?
Марина помрачнела:
– Ну что вам сказать? Лопухнулся Вампир, с каждым может случиться... Вот и прислали меня выправлять положение. Мои предыдущие приключения, уж простите, рассказывать не буду, это в принципе, неинтересно... По-моему, нам надо устроиться где-нибудь и поговорить делово. Готовы пустить меня в вашу берлогу или?..
– Да, пожалуйте...
Повернув голову, Марина прикрикнула:
– Мадемуазель Виктория! Шагайте сюда проворно!
Вика, держа голову не без надменности, двинулась к ней – пес ее сопровождал неотступно, а вот к Марине словно потерял всякий интерес. Марина кивнула на него:
– В чем тут фокус? Он меня стал откровенно игнорировать, зато моментально уяснил, кого должен конвоировать...
– А, дело нехитрое. Серия давным-давно поставленных команд – мимика, жесты. Бровь поднять, мизинец показать, и так далее. Он у меня способный...
– Если не секрет, почему – Шайтан? – спросила Марина. – Что-то я в вас не усматриваю ничего специфически восточного. Или все же есть корни?
– Да нет, – сказал Шайтан. – Я вообще-то питерский. А прозвище не сам придумал, мне его дали. Знаете, как раз эти, с корнями, которые понастроили за рекой персональных халифатов и эмиратов. После некоторых недоразумений, которые у меня с тамошним народцем случались.
– Понятно, – сказала Марина. – Судя по тому, что вам дали именно такое прозвище, они вас неприкрыто уважают... За голову много предлагают?
Шайтан блеснул великолепными крупными зубами:
– Пока еще не золотом по весу, но прилично...
– Ну да, я уже заметила, что мелочиться они не любят, – светским тоном сказала Марина. – Что угодно можно им пришить, кроме мелочности…
– А вы их, кстати, ничем не задевали? Буквально только что.
– А в чем дело?
– Да что-то много их болталось в тех местах, откуда вы пришли – весь вечер, и даже ночью. Поскольку, кроме вас, никто вроде бы не появлялся вчера из-за реки, я начинаю строить догадки...
– Был грех, – сказала Марина. – Поссорилась я кое с кем из них – согласитесь, у них скверные манеры, сами напрашиваются… Но это сейчас неинтересно... Куда идти? Мне что-то подсказывает, что вы не настолько просты, чтобы входить в свое обиталище через главный подъезд...
– Верно. Давайте сюда...
Выйдя из леса, они свернули за угол здания, и Шайтан пошел прямо к куче кирпича. Она казалась издали сплошной – но, только подойдя вплотную, Марина разглядела узенький проход меж нею и стеной. Пройдя по ней первым, Шайтан протянул руку, за что-то ухватился, поднял – и оказалось, что в куче устроен мастерски подогнанный люк, обделанный обломками кирпича так, что с двух шагов казался исключительно частью кучи...
Вспыхнул сильный фонарь. Они прошли темным подвалом, где над самой макушкой нависали замшелые бетонные перекрытия, потом добрых пару минут шагали по каким-то темным переходам, оказавшись на лестничной площадке, свернули в одну из квартир, по которой через проем попали в другую, из нее в третью, в четвертую – еще один самый настоящий лабиринт – снова вышли на площадку, поднялись на последний этаж. Там Шайтан что-то нашарил на стене – и рядом с заколоченной наглухо толстыми досками дверью открылся узенький проход.
– Прошу, – сказал он гостеприимно. – Разумеется, это не единственное убежище в доме, да и ловушек тут предостаточно... Но пока что меня ни одна сволочь не выследила. Вообще-то, по правде говоря, иные захоронения я не сам устроил, еще до меня кто-то постарался... Но я многое усовершенствовал. Вообще, местечко тихое. И река, по которой шастают городские, близко – а главное, райончик дочиста выпотрошенный, так что не представляет интереса для бродячего народа...
Марина оказалась в стандартной, по здешним понятиям, квартире: все, что имело хоть какую-то ценность, давным-давно улетучилось, оставшееся по причине неподъемности и бесполезности, либо наспех изуродовано, либо преспокойно зарастало пылью не один десяток лет. Вид из выбитых окон открывался великолепный, что служило, конечно же, не столько эстетическим целям, сколько безопасности.
Она откровенно огляделась:
– Знаете, мне предварительно хотелось бы где-нибудь устроить госпожу Минутко – так, чтобы она расположилась со всеми удобствами, но смыться ни за что не могла. Вы меня, думаю, понимаете?
– Еще как, – кивнул Шайтан. – Весьма энергичная и неглупая молодая особа, ее обязательно нужно устроить со всем старанием.
Вон в той комнате есть веревка и хороший стол...
Марина подтолкнула Вику в указанном направлении. Обнаружив в той комнате массивный стол, удовлетворенно хмыкнула, отрезала от лежавшего в углу мотка тонкой прочной веревки изрядный кусок, распустила ремень и кивнула:
– Ложись, золотце. Прямо на пол, какие у тебя светские приличия… Ну?
Вика с брезгливой гримасой – и все тем же выражением на лице, этакая принцесса, плененная пиратом, – легла на спину головой к столу. Проворчала:
– Руки затекли, не будь садисткой...
– Обязательно учту, – сказала Марина.
Закинула ей руки за голову, надежно обмотала запястья веревкой, так, чтобы не развязалась, и не стягивая чересчур, привязала свободный конец к ножке стола. Присела, тщательно проверила свою работу, удовлетворенно кивнула:
– Ну, если ты теперь выпутаешься, то я вчера родилась и ничегошеньки в жизни не понимаю... Полежи пока. Честное слово, долго тебе скучать не придется...
Вернулась в комнату, очевидно, служившую Шайтану гостиной. Он сидел у стены на относительно чистой тряпке, а рядом прилег пес, несмотря на внешнее безразличие, все же зорко следивший за Мариной – только глаза двигались да обрубки ушей едва заметно шевелились.