Хумины… пускай войдут, пускай войдут, все равно они не проскочат мимо Северных. Пускай…
– Слушай, мне кажется или?.. Гляди, гляди!…
Талигхилл удивленно обернулся, чтобы посмотреть на говорившего, потом перевел взгляд обратно вниз. Нет, он не видел ничего такого. Все нормально, враг движется по ущелью, как и должно быть.
Все нормально.
/смещение – солнечный зайчик в башне напротив/
Брэд Охтанг ждал до рассвета. Потом он оттягивал неизбежное еще некоторое время, хотя уже понимал: Гуку Нивилу по каким-то причинам не удалось выполнить задания. Теперь… что хочешь, то и делай, данн.
Но вся беда в том, что он вынужден был делать то, чего не хотел. Он не хотел посылать своих людей в западню, каковой, несомненно, было Крина. У тебя нет выбора, данн.
Нол Угерол явился
/за отчетом/
с вопросами, как только Брэд позавтракал.
– Да будет Берегущий с тобой.
– Да будет, – устало согласился Охтанг. – Ты говорил с ним, Собеседник?
Жрец приподнял правый краешек рта и покачал головой:
– В этом нет необходимости, данн. Его распоряжения достаточно ясны и недвусмысленны. Мы должны торопиться. Мы должны сегодня же войти в ущелье и пройти дальше.
– Скажи, Собеседник, ты не думал о том, что в Крина нас наверняка поджидает засада? что северяне не настолько глупы, чтобы не знать о наших планах, о нашем походе? что они готовы встретить нас здесь, в этом самом выгодном для них месте?
Нол Угерол опустил веки и снисходительно поджал губы:
– Разумеется, так оно и есть. Но с нами – Берегущий. У них тоже имеются Боги, идиот!
– Да, это все меняет.
Жрец сокрушенно покачал головой:
– Я усматриваю в твоих словах злую иронию, данн. Мне бы не хотелось начать сомневаться в твоей вере в Берегущего.
– В моих словах нет иронии, Собеседник. В них только забота о наших воинах.
– Это дело Берегущего – заботиться о них. Ты ведь не хочешь сказать, что сделаешь это лучше Бога?
– Разумеется, нет.
– Вот и хорошо, – удовлетворенно кивнул Нол Угерол. – Так когда войско выступит?
– Через час, – сказал, как сплюнул, Брэд.
Жрец проигнорировал тон произнесенного и вышел из шатра данна.
Шакал!
Охтанг опустил голову на руки и зарылся пальцами в свои сухие жесткие волосы. Он знал, что следовало бы сделать. Например, было бы очень неплохо остаться здесь еще на несколько дней и дождаться Гука Нивила, а тем временем разослать лазутчиков, чтобы найти другой проход, менее широкий, но не такой опасный. Или, положим, посылать через ущелье небольшие отряды – авось пронесет. Но новый Бог требовал, приказывал, повелевал… берег. Данн мысленно вознес прошение к Духу Воздуха, Гиэлу, покровителю
/былому покровителю/
его семьи. Этого нельзя было делать прилюдно, поскольку всех староверцев ждало одно – рабство («Ты в беспомощности перед прошлым, следовательно, ты – раб»), но вот так, оставаясь наедине с Гиэлом, Брэд обращался к нему. Он чувствовал, Связь еще не порвалась, но стала слабее. Дух уходил, слабел и
/умирал/
отдалялся. Когда-нибудь настанет день, и Гиэл не откликнется. Охтанг не знал
/не хотел знать!/,
что станет делать тогда.
Ну – признайся – на самом-то деле это не так страшно. Будешь верить в Берегущего. В конце концов, какая разница в кого – лишь бы помогал, когда это нужно, и не требовал чрезмерных жертв. Ты ведь наполовину веришь в нового Бога, иначе бы тебя просто никто никогда не поставил во главе войска. Собеседник ведь называется так не по чьей-то извращенной прихоти, он на самом деле может общаться с Берегущим; а было ли возможно такое раньше, чтобы жрец – с любым духом? Нет. Признай: за Берегущим – сила, и он в своем праве. Ты противостоишь ему больше по привычке, исходя из чувства чести, не желая «предавать» Гиэла, но Гиэл отдаляется. Когда Связь оборвется…
– Господин, молитва.
Худосочный раб смиренно опустил глаза и ждал повелений Брэда.
– Иду. И ты – иди.
Данн поднялся со своей любимой скамеечки, с которой не расставался никогда, ни в одном походе, и зашагал к выходу из шатра. Ежедневная молитва Берегущему стала уже традиционной. Ее проводили Нол Угерол и помощники Собеседника – жрецы рангом пониже. Заключалась оная молитва в скрупулезном повторении произнесенного Угеролом: стоявшие рядом проговаривали это, услышав от жреца, а те, от кого Собеседник был далеко, повторяли со слов соседей.
Вот и сейчас…
Люди – рабы и господа – стояли там, где их застала молитва: у шатров, у скакунов, рядом с треножниками; кто-то торопливо выбирался из ближайших кустов, подтягивая штаны. И спереди, из невидимого данну центра, кругами расходился шепот – как от упавшего в воду камня, как от брошенного в толпу слова:
– Верую в тебя, Берегущий нас, сущий на земле и небесах. Верую в тебя и молю тебя: не забудь нас, рабов твоих.
«Верую… Верую… Верую…»
Толпа повторяла это слово уже неосознанно, но Охтанг чувствовал: в данном случае осознанность не важна. Важно другое: они на самом деле веруют. Даже если бы и не хотели этого. Он и сам вытягиванся струной между землей и небом, дрожал в унисон всем остальным, дрожал со всеми остальными – это было слаще любовного экстаза, сильнее напора времени, противиться этому было невозможно, как невозможно одному противостоять толпе. Он повторял: «верую», – и веровач, забывая о чести, о Духе Воздуха, забывая даже о своей неприязни к Нолу Угеролу, открывая для себя мудрого Собеседника и его Берегущего Бога – нашего Берегущего Бога.
Потом, когда молитва закончится, данн еще будет стоять некоторое время, глядя в небеса (сегодня они яркие, почти прозрачные, и кажется, только всмотрись как следует, увидишь там Божественный лик), он будет всматриваться, но не будет видеть, а потом… Потом он почувствует еще более сильную ненависть к Угеролу – именно за эти минуты молитвы и после молитвы. И созовет офицеров, чтобы отдать приказ к наступлению.
«Лагерь сворачивать?» – спросит один из них, бывалый, не боящийся задать вопрос данну, когда тот во гневе.
«Нет, – ответит Брэд Охтанг. – Нет. Не сейчас».
И будет знать, что прав.
Время подтвердит его правоту.
Потому что проклятые северяне, как выяснится, очень хорошо подготовились к встрече своих южных соседей.
…Он велел собираться сразу нескольким отрядам, но сборы эти заключались в основном в переодевании, поскольку роль воинов должны были выполнять рабы. Данн знал, что первый удар врага всегда приносит с собой много смертей, а жертвовать своими людьми он не собирался.
Хорошо, с этим все понятно. Но кто поведет их туда?