Старичок засунул руки в карманы стареньких штанишек и замолчал, разглядывая башмачки. По всему было видно, что глюм хочет еще что-то сказать, но не решается.
- Новостей из Малого Мидгарда по-прежнему нет? - безо всякой надежды спросил Генрих.
- Нет, оттуда известий пока что не приходило. Зато здесь черных вестей - предостаточно.
- Карлики? - насторожился Генрих.
Плюнькис огляделся по сторонам и зашептал:
- Да, господин Генрих, карлики. Сегодня под утро скрэбы напали на дом на окраине Регенсдорфа. Никто нападения не ожидал, поэтому спастись удалось только самым молодым да резвым. Остальных скрэбы увели с собой. Куда - никто не знает, но лично я уверен, что в Малый Мидгард. Бедняги! - Плюнькис утер ладошкой слезу. - Их судьба ужасна. Всех пленников наверняка принесут в жертву дракону Нидхеггу… Этому дракону злобные карлики поклоняются, как богу…
- Так что же вы сразу про нападение не сказали! - возмутился Генрих. - Бежим скорее к Ильвису, надо организовать погоню и отбить пленников!
- Ах, погоня была послана, сам гном Ильвис возглавил храбрецов… Да только вернулись гномы ни с чем: карлики так запутали следы, что не угадаешь, откуда они заявились и куда сгинули.
- Они наверняка ушли через Врата в доме королевского смотрителя, - нервно сжимая кулаки, предположил Генрих. - Эх, почему я не посоветовал Ильвису выставить у дома наблюдателей!
- Были наблюдатели, - вздохнул Плюнькис. - С тех пор, как благодаря вам обнаружили погром в доме смотрителя, у дома денно и нощно находятся дозорные. Но карлики вблизи того места не объявлялись.
- Проклятие! - раздосадовано воскликнул Генрих. - Теперь нового нападения можно ожидать когда угодно. Сходите, пожалуйста, к Ильвису да передайте ему мой совет: выставить дозоры во всех концах города. И пусть соберет в одном месте самых крепких древнерожденных, чтоб по тревоге дружно выступить против врага.
- Уже сделано, - сказал Плюнькис. - Народ решил в эту ночь не спать, поджидать злодеев…
- Я тоже не сомкну глаз, - уверенно пообещал Генрих.
Плюнькис всплеснул ладошками.
- Ах, как замечательно! Как прекрасно, что вы, господин Герой, живете не где-нибудь на краю света, а в нашем милом Регенсдорфе. Признаюсь вам честно - многие совсем пали духом. Мы ведь мирные создания, не способные на подвиги. Ах, как чудесно, что у нас есть вы… Уж вы-то нас в обиду не дадите!
Старичок громко высморкался, а когда снова посмотрел на Генриха, в его глазах блестели слезы.
- Так я пообещаю всем, что вы не оставите нас в беде, господин Генрих?
- Конечно, господин Плюнькис. Передайте своим друзьям, что я никогда не оставлю в беде древнерожденных. В этом я поклялся его величеству королю Берилингии Реберику Восьмому, когда меня посвящали в рыцари. А рыцарь - это навсегда, господин Плюнькис. Так и передайте всем.
В своей комнате Генрих еще раз прочитал послание, взглянул на часы и подумал: «Я, наверное, умру до полуночи от нетерпения».
Чтоб как- то занять себя, Генрих стал готовиться к ночному путешествию, размышляя между делами, как оборонять Регенсдорф. Если б можно было позвать на помощь людей! Но ведь никто не поверит. Люди давным-давно перестали верить в привидений и в домовых.
- Хоть бы ты подсказал мне выход! - с упреком обратился Генрих к золотому дракону.
- А? - услышал он вдруг чужую мысль в голове. Кулон шевельнулся, Генрих торопливо вытащил его из-под футболки.
- Ты проснулся! - от радостного крика зазвенели стены комнаты. Дракон вяло поднял голову, сонно глянул на своего хозяина.
- Мне снилось, что я плаваю в прохладном ласковом море, - сказал дракон и зевнул, выпустив из носа тоненькие струйки дыма.
- Боже, как я рад…
- Смешно, правда? - продолжал говорить дракон в полудреме. - Ведь драконы не умеют плавать и боятся воды…
- Я уж решил, что ты превратился в мертвую безделушку навсегда, - Генрих улыбнулся.
- А потом мне вдруг приснилось, что произошло что-то важное, - тихо сказал дракон. Веки его медленно закрылись. - Но теперь я вижу, что это только сон…
- Не смей опять засыпать! - в панике крикнул Генрих. - Случилось действительно невероятное…
Но дракон не слушал его:
- Поэтому я еще немного вздремну. Ужасно хочется спать, даже не знаю почему, - голос дракона становился все тише, отдаленнее. - А если случится что-нибудь интересное, разбуди меня…
Дракон сладко зевнул и замер. Дым рассеялся, на ладони Генриха покоился обычный золотой кулон.
В это самое время Клаус Вайсберг, Вальтер Кайзер и еще несколько ребят сидели в кафе и со смехом обсуждали, что предпримет Генрих, получив записку в красном конверте.
- Вот увидите, этот псих потащится ночью на кладбище, - развалившись на стуле, вещал Клаус Вайсберг. - Он решит, что письмо отправила какая-то важная ведьма или сатанисты, в секту которых он втянулся.
- Почему он должен этому поверить? - спросил Вальтер.
- А потому, что ведьмы, сатанисты и воры все делают скрытно. Если они решат с кем-нибудь встретиться, то уж наверняка не станут звонить по телефону или поджидать пособника на улице средь бела дня. Этак полиция их быстро сцапает. А для верящих в инопланетян скажу вот что: они письма в конвертах слать не будут. Инопланетяне со своими агентами общались бы телепатически или, на худой конец, по Интернету. Если этот Генрих клюнет на обычную записку, значит, об инопланетянах можно смело забыть: он помешался на мистике и прочей ерунде.
- Я в жизни не поверил бы такому дурацкому посланию, еще и написанному хуже, чем курица лапой, - хмыкнул Питер Бергман, брат которого, Арнольд, готовил себя в чемпионы мира по карате. Питеру затея Клауса не нравилась, но открыто выступать против заговора он не решался. Кому хочется прослыть трусом или, того хуже, сумасшедшим? А благодаря Вайсбергу сплетни разлетятся быстрее молнии.
- Но ты ведь не Генрих! - ухмыльнулся Клаус. - Подумай сам: откуда у сатанистов или ведьм взяться красивому почерку, если они круглосуточно занимаются подлостями? Им некогда в школах сидеть.
Клаус посмотрел на часы.
- Ну, мне пора идти - дела. А вы не забудьте: в двенадцать собираемся возле старого кладбища, только не с той стороны, где ворота, а с другой, где ручей… Все, я побежал… Надеюсь, любители инопланетян не струсят и присоединятся к нам.
Около девяти часов вечера Генрих сел за письменный стол с намерением написать отцу письмо. Он надеялся, что назначенная на старом кладбище встреча не перерастет в долгое-долгое путешествие, но предусмотрительность не помешает. Генрих дал обещание отцу предупредить его в случае новой отлучки, но Эрнст Шпиц ушел на работу, а говорить по телефону о таких вещах не принято. Промучившись полчаса, Генрих сочинил такое послание: