Он шел как заведенный. Ритм шагов, замедляемый провалами в снег, спасал от ненужных размышлений.
Сколько он может так пройти? День, два, три? Что потом? Как ему спать, что есть? – эти вопросы не нарушали чудовищной гармонии, которая устанавливается в иных обстоятельствах между отчаявшимся существом и стремящейся поглотить его стихией.
Каковы были его перспективы? У него был карабин, пачка патронов, спички, нож, две банки тушенки. Пройдя еще пять-семь километров, он мог бы устроиться где-нибудь на ночлег. Найти какое-нибудь защищенное место, соорудить из веток небольшой костер, разогреть тушенку, согреться самому…
«Это уже кое-что», – улыбнулся заледенелыми губами Егор.
И потом, не может же тайга быть совсем необитаема? Егор кормился иллюзиями цивилизованного человека, отказывающегося верить в существование необитаемых островов.
Егор пробирался меж веток деревьев. Лес становился гуще. Его сонное равнодушие почти не беспокоило Егора. Люди для него представляли большую опасность. Чтобы как-то занять свой мозг, он принялся как-то отстраненно размышлять о перспективе замерзнуть насмерть в этом лесу. У них был на станции такой случай. Один сотрудник неумеренно выпил и замерз. У него остались жена и маленькая дочка. Алкоголь заглушает инстинкт самосохранения.
Он читал, видел в кино, как это происходит. Обессилевший человек падает в снег и радуется тому, что наступил отдых. Не надо больше никуда идти, сопротивляться белой стихии, заставлять себя сделать еще шаг… Вот так падает, садится, засыпает. На волосы и бороду стекается снежное серебро, облепляя человека мертвой коростой. Он засыпает, медленно, сладко… Сознание растворяется в белом хаосе, мозг отказывается фильтровать реальность и сны. Наверное, человека посещают какие-нибудь приятные галлюцинации. Он видит себя по пояс в траве, в райском саду, журчит ручей, сотканные из воздуха и света проплывают силуэты неземных красавиц…
Егор остановился. Прислушался. Напрягать слух было необязательно, чтобы в висящем где-то в отдалении гуле различить ленивый и жалобный вой волка.
Егор ускорил шаг. Он почти бежал. Но вой его преследовал. Он разрастался, ширился, креп. Одному голосу, выбивавшемуся из общего тоскливого скулежа, вторил другой, «песню», которая, казалось, вот-вот умолкнет, подхватывал третий голос.
Егор стал озираться. Снег, тусклый под сенью ветвей, на более открытых участках отсвечивал лунной желтизной.
«Волки необязательно нападают, – мелькнуло в голове у Егора, и в ту же секунду он скорее почувствовал, чем услышал быстрое скольжение тени за деревьями. Егор напрягся, взял ружье на изготовку. – Нет, просто так эти серые пираты меня не возьмут!»
С другой стороны шевельнулась ветка. Неуловимо тонко хрустнул подмороженный снег. Егор посмотрел туда и увидел несколько быстрых темных силуэтов.
Егор прижался спиной к стволу сосны. В морозной свежести растекался едва уловимый запах смолы.
«Как быстро они приблизились!» – подумал Егор, по-прежнему упираясь спиной в ствол дерева. Однако все смолкло. И Егору на минуту показалось, что стая пробежала мимо. Он напряженно вглядывался в подернутую скупым лунным сиянием темень. Лицо горело от мороза, сквозь рукавицы он чувствовал холодную сталь карабина.
Идти дальше? Он машинально посмотрел вверх. Его взгляд затерялся в густой кроне сосны. Нет, взобраться на нее невозможно – гладкий толстый ствол не оставляет шанса.
Он снова огляделся. Сзади справа что-то мелькнуло. И тут опять раздался тоскливый вой. На этот раз он был до того явственным и звучным, что сердце у Егора мячиком подскочило к горлу, а потом скатилось куда-то к желудку. Он почувствовал неприятное сосание под ложечкой.
«Слава богу, что ружье есть…»
Отголосок воя еще томился меж заснеженных лап лиственниц, когда Егор различил в сумерках три бесцеремонно надвигающихся силуэта. Он выстрелил, не надеясь на попадание. Было слишком темно. Силуэты растворились во мраке, тишину разорвал свирепый рык. И снова все смолкло.
У Егора мелькнула надежда, что хищники испугались. «Ну не такие же они глупые!»
Волк – животное умное, хитрое… Но и отважное. Но раз волки собираются напасть на него, значит, они голодны. И так просто не отстанут.
Наступившее безмолвие таило в себе ощутимую угрозу. Стрелять в ночь не было смысла. Егор не знал, сколько хищников в стае, но не сомневался, что не менее шести-семи. А то и все десять. Он знал, что волки придерживаются в охоте особой тактики. Они распределяют обязанности, одни гонят добычу, другие обходят с фланга, загоняют в засаду.
Егор вздрогнул и обернулся. Рядом, в нескольких десятках метров выли волки. На этот раз вой не отличался особой протяжностью. Волки, очевидно, чувствовали себя вполне уверенно. Они взяли его в кольцо!
Подтверждая его слова, слева метнулась черная тень. Егор выстрелил. Опять промазал. Тень исчезла. Окружающие сосну деревья не давали возможности контролировать подходные пути.
Егор затаился. Затаились и хищники.
Нет, не удастся ему спокойно и безболезненно замерзнуть в снегу, с иронией подумал Егор. Если только волки не снимут осаду и не уберутся восвояси.
В этот момент совсем близко из-за ствола лиственницы вынырнул огромный волк. Егору даже показалось, что он видит, как сверкают глаза хищника, слышит, как клацают его клыки. Егор, быстро среагировав, нажал курок. Раздался оглушительный выстрел – точно ухнуло подпиленное дерево. И следом – визг. Подстреленный в прыжке, волк глухо шмякнулся на снег. И тут же пространство затопил угрожающий вой его сородичей. Волк лежал неподвижно.
Егор достал коробку и заполнил магазин карабина. Атака не возобновлялась. Так прошло почти два часа. Егор плясал на месте, чтобы не замерзнуть. «Что же, эти гады решили взять его измором?» Карабин выпал у него из рук при очередном приседании, и в ту же секунду, словно заметив это, к нему метнулись два волка. Он подхватил оружие, выстрелил, потом еще и еще. Хищники вовремя скрылись за деревьями и запорошенным снегом багульником.
Снова наступило изматывающее затишье. Егор замер, прислушиваясь к лесу. Справа послышался нетерпеливый скулеж. Потом рык.
«Видно, сильно оголодали, если бросаются на человека», – подумал Егор. Он снова забегал вокруг дерева. Руки почти не чувствовали карабина. Егор держал его на согнутых локтях, прижатым к груди.
В течение часа он то прыгал и приседал, то застывал на месте, то сползал по стволу сосны. Усталость превратила его тело в ватный столб. То и дело слышался вой – будоражащий, жуткий, предвещающий смерть. Рискуя стать легкой добычей, Егор пробежался до растущей неподалеку березы. Достав нож, срезал несколько тонких веток. Пока срезал, все время косился по сторонам, ожидая нападения. Вернувшись к сосне, сложил срезанные ветки и вынул из кармана спички. Порывшись в карманах, выудил из внутреннего два свернутых клочка бумаги. Ими оказались билеты на самолет, на рейс, которым они с Ириной прилетели в Якутск. Горько усмехнулся.