Снегоход, вздымая за собой клубы снега, серебрящегося в солнечном свете, пронесся совсем близко от дома Куырсэн. Водитель в красном пуховике не заметил Родионова только по чистой случайности. Он слишком сильно был занят другим человеком – Митричем. Тот выстрелил, как показалось Егору, просто в направлении преследователей, в одном из которых Родионов узнал Карагодина.
Последовавшие затем поимка и избиение Митрича заставило сердце Егора сжаться от жалости, а вслед за тем вскипеть от ненависти к преследователям.
– Скоты! – прорычал Егор.
Необходимо было срочно что-то делать. Вдруг он услышал осторожный стук. Стучали в окно, явно с наружной стороны.
– Куырсэн, это я, открой, – узнал он голос Боотура.
Егор прокрался назад и заглянул за угол. Рядом с Боотуром стоял человек в милицейской форме.
– Стучи еще, – подтолкнул тот якута, когда ему не ответили.
Он узнал голос мента, вместе с Карагодиным останавливавшего на трассе «КамАЗ». «Жаль, что не застрелил тебя тогда, на болоте, продажная тварь», – подумал он.
Мент толкнул Боотура в бок. Якут с новой силой забарабанил в окно. Куырсэн не открывала и не отвечала.
– Открывай, Куырсэн, – якут продолжал долбить рукой по стеклу, – я знаю, что ты дома.
Менту надоело ждать, и он присоединился к якуту.
– Открывай, это милиция. Именем закона. В вашем доме преступник, – кричал он в окно.
Ответом им обоим было долгое молчание.
– Открывай, сука, – взвизгнул майор, – пойдешь за соучастие! Ломай дверь, – повернулся он к Боотуру.
Тот послушно пошел к двери, которая после его же буйства еле держалась на петлях. Майор остался на углу дома, боясь, как бы преступник не убежал через окно. Боотур саданул в дверь плечом (Родионов услышал глухой удар), и вскоре она поддалась. Изнутри раздался выстрел, и Боотур выскочил наружу как ошпаренный.
Мент плашмя бросился на снег, выставив вперед пистолет. Боотур подбежал и упал рядом.
– Она стреляет, – якут тяжело дышал открытым ртом.
– Откуда у нее ружье?
– Это мое, Егор отобрал, – с сожалением проговорил Боотур. – Ну ты и лох, – раздраженно пробормотал майор. – А Родионов там? – спросил он громче.
– Не знаю, не видел.
– Что ты вообще видел? – презрительно скривился майор.
Сзади послышалось какое-то рычание, похожее на рычание волка или тявканье лисицы. Майор с якутом одновременно обернулись. Словно не замечая их, мимо пробежал Нурсун. Нет, все-таки он заметил людей возле избы и замер на какое-то мгновение, глядя на них горящими глазами. С другой стороны к дому спешили Захаров и Карагодин. Они услышали новый выстрел и бросились к избе, где уже разворачивалось другое действие.
Нурсун заметил открытую дверь и рванул в избу. Неизвестно, что он там делал, но уже через полминуты он стоял в дверях, водя ружьем из стороны в сторону. Он вертел головой, словно она была на шарнире.
– Это что еще за придурок? – Майор покосился на Боотура.
– Нурсун, дядя Куырсэн.
– Иди успокой его, скажи, что милиция.
Нурсун хоть и был не вполне нормальным по общепринятым меркам, но, однако, вполне мог себя содержать, охотясь и летом и зимой на мелкого и крупного зверя. Естественно, с оружием обращаться он тоже умел. Но никогда в улусе не было такого, чтобы он наставлял оружие на человека, тем более на своего земляка. Поэтому Боотур подошел к нему безо всякого страха. Он жестом остановил Захарова с Карагодиным, показав, что сам справится с сумасшедшим.
Майор приподнялся на колено, чтобы совсем уж не выглядеть идиотом.
Боотур взялся за ствол ружья, которое держал Нурсун, и потянул на себя.
– Отдай, Нурсун, – мягко сказал он, мы не сделаем тебе ничего плохого.
– Куырсэн, – резко ответил тот, дернув ружье за приклад.
– Да отдай ты, дурья башка, – настаивал Боотур.
И тут он чего-то не рассчитал, слишком сильно потянув за ствол. Раздался выстрел, и в животе Боотура образовалась небольшая дырка. Он свалился на подернутый голубоватыми тенями снег, прикрывая рану руками, последний раз взглянул на солнце и испустил дух. Кровь, толчками вытекающая из раны, окрасила снег в грязный бурый цвет.
Нурсун, не ожидавший такого, уставился на поверженного Боотура дико вращающимися глазами. Он вдруг выскочил наружу и помчался в ту сторону, откуда только что так внезапно появился. Но тут прогремел еще один выстрел. Замедлив бег, Нурсун сделал еще несколько заплетающихся шагов и повалился лицом на снег. Шапка слетела с его головы, обнажив редкие седые волосы.
– Вы что, здесь всю деревню собираетесь перестрелять? – Майор зло посмотрел на Захарова, в руке которого дымился пистолет.
– Он псих и с оружием, это опасно, – холодно ответил Захаров. – Родионов там? – покосился он на дверь.
– Не знаю, – покачал головой майор.
– Дядя! – из избы вдруг выскочила Куырсэн.
Захаров снова вскинул оружие, но стрелять не стал, так как понял, что девушка не опасна. Она едва не споткнулась о труп Боотура и побежала к мертвому Нурсуну. Опустилась перед ним на колени и уткнулась головой в его затылок.
– Дя-а-дя, дя-а-дя, – бормотала она.
Вдруг ее тоскующий взгляд упал на ружье, которое выронил Нурсун. Она медленно протянула к нему руку и, взяв за ремень, поволокла к себе.
– Я убью тебя, – четко проговорила она, направив ствол на Захарова. – Дядя Нурсун учил меня стрелять. Я белку в глаз бью, так что не шевелись.
– О, еще одна сумасшедшая, – ухмыльнулся Захаров. – Я не хотел стрелять в твоего родственника, – громко сказал он, – но он ведь тоже убил человека. И потом, он же сумасшедший… Рано или поздно ему пришел бы каюк.
– Он не нарочно, – ответила Куырсэн, держа Захарова на мушке. – Он хороший…
Палец Куырсэн дрожал на спусковом крючке.
– Опусти ружье, Куырсэн, – раздался четкий голос.
Куырсэн вздрогнула. Из-за избы вышел Егор. Повисла пауза. Все немного растерялись.
– Опусти, – повторил внушительным тоном Егор, – я тебе говорю…
Куырсэн отрицательно помотала головой. Ее палец, съехавший с курка, снова уверенно лег на него. Она держала двустволку нацеленной на Захарова, а тот продолжал глумливо усмехаться.
На лбу Куырсэн, несмотря на морозное утро, выступила испарина. Карагодин начал отклоняться вправо, стараясь обойти приближавшегося Егора с фланга. Оставив Митрича на попечении Владика, к избе на снегоходе подъехал Эдик. В лицо Егору ударила мощная освежающе-колючая волна снежной крошки.
– Мы там старика пытаем, а он здесь, мудила… – заулыбался Эдик.
– Закрой пасть, – истерически взвыл Карагодин.