Развязав узел, Егор намотал шарф на шею и прислушался. Как раз в это мгновение откуда-то донесся звук, похожий на удар металла по металлу. Затем все снова смолкло, потом раздались более глухие удары.
Родионов встал на ноги и, пригибаясь, пошел в сторону, откуда доносился этот странный шум. Пока бежал, он потерял ориентировку и теперь совершенно не представлял, в какой стороне находится поляна. Но ему повезло. Через пару минут он наткнулся на целую цепочку следов. Он начал двигаться по ним и вскоре увидел, что впереди что-то темнеет. Когда он приблизился, то понял, что это труп Эдика. Немного в стороне, раскинув руки, с полуоторванной головой, распластался труп его брата.
И тут вдруг Егору что-то попало под ноги. Наклонившись, он поднял «узи», брошенный Шепелевым. Это была удача. Теперь у него тоже есть оружие. Чтобы не нарваться на Шепелева с Карагодиным, он стал пробираться к поляне не по свежепроложенной тропинке, а параллельным курсом, немного свернув.
Между стволов деревьев и низко свисающих ветвей уже видны были языки пламени – сбиться с курса было невозможно. Егор вышел к поляне примерно в том же месте, где его обнаружил Эдик. Да, точно, вот и его следы. Егор лег на снег и выглянул из-за кустов.
Вилен Михайлович, освещаемый дрожащим пламенем костра, с ожесточением орудовал лопатой. Он был в одной рубашке, полушубок и свитер валялись рядом. Его лицо, штаны и рубашка были в грязи, потому что он то и дело вставал на колени в оттаявшую землю и помогал себе руками. Глаза его горели дьявольским огнем, в них отражалось пламя. Он то и дело бросал лопату и хватался за лом. Ударив с ожесточением ломом в очередной раз, Яковенко бросил и его и подхватил валявшееся неподалеку ружье. Он внимательно прислушался, водя стволом из стороны в сторону, и, не обнаружив опасности, снова принялся за свое дело.
По его лицу градом катился пот, рубашка выбилась из-под штанов, но Вилен Михайлович, казалось, ничего этого не замечал. Вскоре он, в очередной раз бросив лопату, снова встал на колени. Видно было, как напряглась его спина, когда он вытягивал что-то из выкопанной ямы.
Ржавый металлический ящик, стоявший перед ним, совершенно не походил на хранилище несметных сокровищ. Дико озираясь, Вилен Михайлович придвинул к себе ружье и попытался открыть ящик, но крышка не поддавалась. Яковенко несколько раз ударил по крышке прикладом двустволки и снова наклонился над ящиком. Он взялся за нее двумя руками, и, скрипя проржавевшими за десятилетия петлями, она поддалась. Вилен Михайлович плюхнулся перед ящиком на колени, словно язычник перед фигуркой божка, и открыл крышку до конца. Замерев на целую минуту, Яковенко смотрел на содержимое ящика, словно загипнотизированный удавом кролик. Опомнившись, он запустил в ящик обе руки и поднял их вверх. Из ладоней обратно в ящик посыпались блестящие камушки. Крупные и помельче, они играли в свете костра своими острыми краями. Егор тоже поддался на этот ослепительный блеск. Он постарался отогнать от себя наваждение, но тут на другой стороне поляны громко хрустнула ветка.
Вилен Михайлович задрожал всем телом, он тоже услышал этот пугающий хруст. Он схватил пригоршню алмазов и принялся засовывать их в карманы штанов. Одну горсть, вторую, третью. Поняв, что не сможет распихать по карманам все содержимое ящика, он стал набивать алмазами рот, работая словно безумный экскаватор. Его осатанелый взгляд пробовал разглядеть чудившуюся ему во мраке угрозу. Блестящие камни просачивались между его трясущимися пальцами и падали назад, он подхватывал их снова и снова.
Когда он схватил очередную горсть алмазов, раздалась автоматная очередь. Пули пробили запястье, рука раскрылась, и камни высыпались в ящик, перемешиваясь с кровью, ударившей из раненой руки. Вилен Михайлович схватил ружье неповрежденной рукой и направил на вышедшего на поляну Шепелева, но выстрелить так и не успел. Шепелев, держа «узи» у бедра, хладнокровно надавил на курок. Очередь прошила Яковенко грудь, но он еще был жив. Он закашлялся, отхаркивая кровь вместе с алмазами, но сил, чтобы нажать на спусковой крючок, уже не было. Повалившись вперед, Яковенко выронил двустволку и уткнулся лицом прямо в раскрытый ящик.
Когда Шепелев подошел к нему, Вилен Михайлович был уже мертв. Шепелев брезгливо оттолкнул труп носком сапога и посмотрел на содержимое ящика. По его лицу пробежала довольная ухмылка. Он не видел, что сзади, с пистолетом в вытянутой руке, к нему приближается Карагодин. Но Семен Никанорович все же что-то почувствовал. Резко обернулся. Пламя костра не давало ему рассмотреть стоявшего во мраке Карагодина.
– Палыч, – успел сказать он прежде, чем пуля из «ТТ» пробила ему живот.
Он почувствовал, как теплая кровь толчками вытекает из него, смачивая одежду. Шепелев затуманившимся взором глядел на Карагодина, до тех пор, пока его колени не подогнулись и он не свалился набок.
– Па…лыч?.. – удивленно прошептал он.
– Палыч, Палыч, – Карагодин спрятал пистолет в карман и подошел к лежащему в грязи боссу, – я уже сорок с лишним лет Палыч.
Он перевел вожделенный взгляд на ящик с алмазами.
– Ты думал, что будешь всю жизнь мной помыкать, а, Семен Никанорыч? – снова посмотрел он на Шепелева. – Нет, шалишь. Премию, говоришь, мне выпишешь, да? Вот тебе твоя премия.
Карагодин склонился над ящиком, по-хозяйски выровнял лежащие там алмазы и закрыл крышку.
– Все достанется тому, – нравоучительным тоном произнес он, – кто больше работает. Каждому – по труду.
Поднапрягшись, он поднял ящик и взвалил его себе на плечо. Оставалось только добраться до улуса и сесть в вертолет. Можно было, конечно, спрятать ящик на время где-нибудь здесь, сходить в улус налегке и вернуться сюда на снегоходе, но очень уж не хотелось расставаться с алмазами. Даже ненадолго.
– Палыч, – Егор вышел на поляну, держа «узи» так, чтобы он был хорошо виден Карагодину, – положил бы ящик. Нехорошо трогать чужое.
– Это мое, мое. – Карагодин прижал ящик к себе обеими руками и попятился, лихорадочно прикидывая, как бы половчее достать свой «тэтэшник».
– Положь на место, – приказал Родионов, щелкнув затвором.
– Нет, нет, – Карагодин качал головой, продолжая отступать, – давай поделимся. Здесь много, на всех хватит.
Он миновал раздвоенный кедр и вдруг, выйдя из круга, куда падал свет костра, развернулся и бросился бежать.
– Стой, – заорал Егор и выстрелил в воздух.
Он побежал следом, понимая, что с такой ношей Карагодин далеко не уйдет. Егору пришлось на какое-то время остановиться, давая глазам привыкнуть к темноте. Карагодина он увидел уже в самом низу. Тот бежал, смешно расставляя ноги, так как бежать нормально мешал ящик.
– Стоять! – Егор выпустил в воздух еще одну короткую очередь.
Ноги Карагодина, освещаемого полной луной, замелькали еще быстрее. Вдруг произошло нечто, чего Егор никак не мог предвидеть.
Николай Павлович по колено провалился в снег, тогда как в округе снега было едва по щиколотку.