– Если можно, – вежливо откликнулся я, и без спросу опустился на стул. Ноги меня не держали.
Происходящее все больше напоминало чаепитие у Болванщика. Киллер проворно вытащил из шкафа одну жестяную коробку из-под датского печенья, открыл было, тут же захлопнул и полез за второй, где – на удивление – и впрямь оказалось печенье. Эльф, не вставая, поставил чайник на переносную клетку. За обернутыми асбестом прутьями лениво билась дряхленькая саламандра, давно из жарко-белой перекрасившаяся в насыщенный цвет холодеющих углей.
Я ожидал, что чай будет алановый, но инвалид Шарапов насыпал в заварник три ложки обыкновенных черных катышков, придирчиво обнюхивая каждую. Учитывая, что листья хранились в жестянке с криво налепленным ярлычком «Улитки декор.», предосторожность, на мой взгляд, излишней не была.
– Ну, Валентин Павлович, – промолвил Серов, когда священнодействие завершилось, и чай был разлит по внушительным кружкам. – Рассказывайте вы первым.
Ответил я не сразу, чтобы не подавиться печеньем. Эльф самодовольно покосился на меня, дикого примата, откусывая от своего кусочка крошки по одной. Ну и пусть!
– Даже не знаю, с чего начать, – признался я, отхлебнув чаю – изумительного, надо признаться.
– Вы говорите, что расследовали дело Парамонова, – заметил Невидимка.
– Да, – согласился я. – А вы его убили, так?
– Так, – не стал отпираться киллер-аквариумист. – А вы знаете, почему я начал следить за вами?
– Почувствовали угрозу? – вяло попытался атаковать я.
– Нет. – Серов покачал головой. – На меня вы бы не вышли… верно?
Я вспомнил, как инстинктивно отбросил зародившиеся было подозрения безумной позапрошлой ночью. И кивнул.
– Вы могли отыскать меня только через заказчика, – продолжал киллер. – И начали действовать в этом направлении. А вот чего вы не знаете… – Он помолчал, собираясь с мыслями. – Мой посредник убит.
Я оцепенел. Это могло оказаться и совпадением…
– Не подумайте, – словно прочел мои мысли Серов, – что это случайность. Он, – перед этим словом киллер запнулся, будто готов был назвать если не имя, то прозвище, и я мысленно поаплодировал его осмотрительности, – погиб следующей же ночью. Дом сожгли «огненным шмелем».
– Интересная получается цепочка. – Я понял, что говорю это вслух, только по тому, как напрягся эльф. – Убивают Парамонова. Потом сгорает участок, где хранились вещдоки по его делу. Потом убивают посредника, который нанял киллера. Потом кто-то обшаривает мои карманы, перебирает все в квартире… и, наконец, пытается убить.
– Кто-то заметает следы, – нарушил молчание Шаррон-Шарапов. Эльфийский акцент делал рубленые фразы еще более зловещими. – Кто-то не хочет, чтобы материалы Парамонова вышли на свет.
– Кто следующий в цепочке? – риторически поинтересовался я.
– По-прежнему вы, – ответил Серов. – А потом – я… если бы нас могли отыскать. Во что мне лично не очень верится. «Хвоста» за ковром не было. А дом, – он взглядом указал на черные коробочки талисманов на каждой двери, – экранирован надежно.
– Кто-то очень торопится, – продолжил эльф, будто не заметив паузы.
– Почему? – спросил я.
– Все очень грубо. Очень грязно, – объяснил Шаррон. – Слишком много следов. Тот, кто действует подобным образом, или самоуверен без меры, или не видит иного пути избавиться от угрозы куда худшей.
– Материалы Парамонова, – пробормотал я. – Все упирается в этот чертов ненаписанный репортаж.
– О содержании которого мы можем только догадываться, – закончил за меня Серов.
– Не совсем, – вырвалось у меня.
О чем я тут же и пожалел.
– Вам что-то известно? – Киллер, прищурившись, глянул на меня, и мне отчетливо представилось, что между нами стоит оптический прицел.
Какое-то мгновение я подумывал наврать, отговориться… но только теперь до меня дошло, что мы с удачливым убийцей в одной лодке. Игра в «казаки-разбойники» кончилась, сменившись новомодными гонками на выживание.
– Вот. – Я вытащил из папки дубликаты разчарованных рамкой страниц парамоновского дневника. – Ради этого меня хотели убить. Проблема в том, что я понятия не имею, что это.
Серов с Шарроном разом склонились над столом.
– Оркск, – раздумчиво пропел эльф. Как ему удалось настолько растянуть слово, в котором на одну гласную – четыре согласных, ума не дам. – Хм…
– Кленов, – с отвращением промолвил Невидимка. – ЗАО «Родина продакшн».
– Что-что? – Ни о чем подобном в заметках покойного не говорилось.
– Сева шутит, – мягко пояснил эльф. – Его не далее, как два дня назад, пригласили установить декоративные аквариумы в конторе ЗАО «Альгамейд Среднеруссия», входящей в концерн Кленова.
Внезапно Невидимка собрал листы в стопку и сунул мне обратно.
– Это ничего нам не даст, – бросил он. – Можем хоть до морковкина заговения перечитывать записи Парамоши – самое важное он, зуб даю, держал в голове. Так что если мы не хотим расследовать «дело века» вместо него, и кончить, как он – предлагаю плюнуть на причины, и сосредоточиться на выживании.
Все мои инстинкты – как приобретенные благочинские, так и врожденные волчьи – протестовали против такого решения, но умом я понимал, что киллер прав. Из поборника законности я стремительно превращался в изгоя и уголовника, и не видел решительно никаких способов избежать подобной метаморфозы, не отправившись притом на тот свет.
Мелодичное треньканье зеркальной рамки раздалось так неожиданно, что я вздрогнул, едва не расплескав при этом чай.
– Интересно, – пробормотал Серов, поднимаясь из кресла – кому это я мог понадобиться… в столь неурочное время?
На всякий случай я поставил чай на столик и встал – вряд ли, конечно, кто-нибудь сумел бы различить меня из зеркала, учитывая царящий в комнате полумрак и столь неудобный ракурс, но все же.
Правда, это имело и обратную сторону – чтобы разглядеть появившегося в туманном стекле, мне пришлось сильно изогнуться и вытянуть шею.
– Господин Серов?
Насколько мне удавалось различить, вызывавший был человеком – лет сорока, чуть лысоватый, золоченая дужка пенсне на переносице – из всех разумных рас только мы, великаны, да гномы добровольно соглашаемся таскать на носу подобную нелепицу.
В одном я был уверен совершенно точно – лицо в зеркале было мне абсолютно незнакомо.
– Это я, – отозвался аквариумист, – а чем, собственно…
– Я от Грома. – Поспешно сказал вызывающий.
Пытаясь различить происходящее в зеркале я, тем менее, сумел краем глаза уловить, как враз изменилось лицо Серова – и поразился этой перемене. Его черты заострились настолько, что будь мой спаситель оборотнем, я бы решил, что он собрался перекидываться.