– …может вызывать «сильную стимуляцию нервных окончаний», как изысканно выражались наши не столь уж отдаленные предки, – спокойно продолжил Шар, протирая следующую иглу. – И таких нервных узлов у Первороженного…
На этот раз пленник ограничился коротким вскриком – но из-под прокушенной губы зазмеилась тоненькая темная струйка.
–… больше, чем у человека, – закончил Шар. – На чем и основывался принцип выявления скрытых эльдар и полукровок. Можно, как это делают некоторые, счесть этот факт очередным признаком превосходства нашей расы, а можно…
– А-а-ао-о-оу!
– …и не счесть.
– Хв-а-а-атит! – прохрипел распятый. – Хватит! Что вам нужно?
Гримасы, подобной той, что исказила лицо Шара при этих словах, я не видел уже лет пять. Даже не презрение, нет – отвращение пополам с брезгливостью! Помниться, по одному вылавливая из своей тарелки с супом мотылей, когда изрядный шмат шевелящейся багровой массы ухнул туда из покосившегося поддона, мой компаньон был куда более невозмутим.
– Во времена не столь уж отдаленные, – с горечью произнес он, – юноша, не выдержавший шестой иглы, и помыслить не мог о том, чтобы взять в руки боевой лук. Увы, мы живем в печальное время, оскудевшее талантами.
– Иголки-то – напомнил я, – вытащи.
– Может, не надо? Пусть пока так полежит, – предложил Макс, деля очередной глоток «Кэптэна Моргана». – А то вдруг передумает еще, крутить-вилять начнет, глазки строить?
– Это – не передумает! – уверенно сказал я, глядя как бессильно обмякает пленник – словно вместе с иголками из него выдернули скрепляющий душу стержень. – Шарик-то сдулся.
– Че-то он слишком быстро сломался, – с подозрением заметил гном. – Давай, я его еще паяльником пару раз поглажу… для надежности.
– Спокойно, Макс, – остановил я уже было потянувшегося к поддону гнома. – Не торопись. – Вот когда мы нашего нового друга хоть раз на лжи поймаем – а если он нам попытается пудрить мозги, мы его непременно поймаем, он ведь не может знать, что нам уже известно, а что нет! – тогда и паяльник пригодится. Но я очень надеюсь, – закончил я, – что он будет с нами искренен.
– Ч-что, что вам нужно?
– Ну для начала, – улыбнулся я, – скажи-ка, мил друг, как тебя звать. А заодно – поведай, чего ты в этом гостеприимном городе поделываешь?
– Живу я тут! – окрысился пленник совершенно по-человечески.
– Имя, – напомнил Макс тоном заправского эсэсовца. Для «Сынов Сатаны» мой друг, правда, ростом не вышел, а так – вполне себе белокурая бестия…
– Куйвиеглин ап Кулуриэль ыд Эбрин, – промямлил эльф.
Прозвище он опустил, ну да оно меня сейчас не интересовало.
– Обратите внимание, – прокомментировал Шар, устраиваясь на краю ямы, – как легко по имени определить судьбу перворожденного. Назвать сына Взглядом пробужденного – или Зорко блестящим оком, это уже как пожелаете – могла только весьма экзальтированная особа, кстати, в отличие от супруга способная похвастаться староэльфийским именем Увенчанная медью. Готов прозакладывать свою погребальную ладью, что именно с матушкиной подачи наш герой и подался в революционеры – возможно, в пику отцу, которому до верхушечной почки межрасовые разборки…
Пленник покосился на него с ненавистью.
– Ясно, Соколиный Глаз, – подытожил я. – Ну так расскажи мне, о вождь индейцев, на какое число назначен теракт?
– На двадцать восьмое, – тут же соврал эльф.
– Слушай, – пробасил Макс недовольно, – он не принял нас всерьез.
– А ты, – обернулся я к нему, – лучше иди в дом, и подливай девушкам чаю. Не приведи Бог, высунутся, увидят, чем мы тут заняты.
Гном схватился за голову и умчался.
– Еще раз соврешь, – предупредил я честно, – пеняй на себя.
– Может, все-таки порезать его на мокасины? – неожиданно предложил Зорин.
– Ну, зачем так жестоко? Он больше не будет, – пообещал я от имени пленника. – Правда, не будет?
Зорко блестящее око, видимо, вспомнил абажуры из эльфьей кожи – побочный продукт концентрационных алтарей. На лбу его выступила первая капелька пота.
– Двадцать третьего, – пробормотал он. – Если не поступит сигнала.
– А если поступит? – подбодрил я его, молясь, чтобы не выдать ужаса. Какой еще сигнал?
– Тогда двадцать первого, – буркнул эльф.
– Очень хорошо, – похвалил я его. – Возможно, ты еще своими ногами отсюда выйдешь… Когда пришла весточка о нашем бегстве?
– Полчаса назад, – неохотно ответил пленник. – От Хиргортаура.
– Почему, – опять встрял Шар, – доморощенные революционеры так любят внушительные клички? От юношеской впечатлительности? Или им кажется, что, назвавшись Повелителем ужасающей скверны, можно взаправду кем-то повелевать?
– С приказом захватить непременно живыми, и со всеми документами, – продолжил юноша, отказываясь признавать существование презренного коллаборациониста.
– Замечательно! – Я засиял, как фальшивый грош. – А скажи-ка, мил-друг…
– Волкодлак тебе друг! – расхрабрившись, выпалил эльф, и замер в ожидании.
Я не поддался на провокацию.
– Во всяком случае, товарищ, – ответил я, глядя на Зорина.
Тот оскалился совершенно по-волчьи, и, видимо, сделал что-то такое, чего не уловил я, зато заметили оба эльфа – пленник дернулся на распялочной раме, а Шар поощрительно улыбнулся.
– …Так сколько вас тут в Коврове? – закончил я вопрос.
Юноша попытался отвернуться.
– Пятеро, – сознался он. – Если считать Кели, но…
– Значит, до утра можно не беспокоиться, – заключил я. – Пока еще заметят, что тебя нет, да сообразят, да вызовут подмогу… Полагаю, твои товарищи не полезут в чужой дом сами?
Пленник молча помотал головой.
– А что вам от Макса нужно-то было? – без особой надежды на ответ поинтересовался я.
– Не от него, – с раздражением поправил эльф. – От его соработника. Мы нуждались в самостоятельном выходе на…
Он осекся, сообразив, что и так слишком много выдал.
– …На Ковровский метловязальный комбинат, – проговорил я. – Чтобы не зависеть от Кормильцева?
– Я не знаю имени того адана–предателя, который поставляет нам материалы, – с холодной педантичностью ответил пленник.
– И не надо. – Зорин оторвался от стены, которую подпирал. – Пойдемте ужинать, господа.
– А с этим что делать? – Макс высунулся из окна, забыв, что в руке его зажат кухонный тесак, которым он и указал на молодого эльфа.
– Пусть лежит, – ответил Шар. – Перворожденные терпеливей вас… хотя по нынешнему изнеженному поколению не скажешь, – прибавил он, высокомерно взирая на попытки пленника поудобнее устроиться на железных прутьях.