– Как вы думаете, Кейт, – спросил я, – пошли бы фэбээровцы на серьезную операцию без служебных корочек?
– Никогда! – уверенно заявила Кейт. – Без удостоверений, без ордера от судьи или от прокурора. Да чтобы просто начать слежку за каким-нибудь мексиканцем, нужно исписать целую папку бумаг. Никакое это не ФБР.
– А кто же они тогда?
– Бундесменши, – предположила американка неуверенно – на немцев наши незадачливые пленители не сильно смахивали.
– Преступники? – переспросил я. – Сомневаюсь. Что-то больно нагло они себя вели для обычных бандюг.
– На мой взгляд, – заметил Щербаков, – вместо того чтобы заниматься гаданием, мы можем просто спросить у нашего… хм…
– Хозяина, – подсказал я.
Щербаков неодобрительно покосился на меня.
– Тут где-нибудь есть вода?
– В первой комнате умывальник. И стакан на нем.
Сергей вышел. Я посмотрел на Кейт и вдруг ни с того ни с сего решил, что надо будет ей обязательно что-нибудь подарить. Что-нибудь… этакое. Только вот что? В Уссурийске эта проблема решалась просто: живые цветы сибирской зимой – это почище, чем иной подвиг Геракла. А что еще? Надо будет купить в отеле парижский журнал для женщин и покопаться в нем. Вернулся Щербаков со стаканом воды.
– Я думаю, – начал он, – что допрос нашего «хозяина» должен провести я. При всем уважении к мадемуазель Тернер, дело это не женское.
– Есть идея, Сергей, – вмешался я. – Давайте разыграем пару «плохой-хороший».
– Плохой, я так понимаю, это вы, Андрей?
– Ага, – я поставил «кольт» на предохранитель и на пробу крутанул его вокруг пальца. Получилось не очень – тяжелый, холера.
– Ну попробуйте.
Получив в лицо полстакана воды, «капитан» застонал и начал открывать глаза.
Я дождался, пока его взгляд не сфокусируется на мне окончательно, и спросил:
– Ну что, очнулся?
– Вы за это ответите, – прохрипел «капитан» на чистом русском.
Как нам с Кейт повезло, что эта скотина сочла Щербакова самым опасным в нашей троице! Подсядь он в нашу машину, и плакала моя гениальная идея прикинуться влюбленным дебилом.
– Я агент ФБР. За нападение на меня…
Он заткнулся, потому что я коротко, вполсилы, врезал ему пистолетом по зубам – с расчетом раскровенить губы и расшатать пару резцов.
– Если ты, мразь, – пообещал я, – и дальше мне будешь заливать про ФБР, я из тебя беф-строганов сделаю. Знаешь, что такое беф-строганов? Это как бифштекс, только больнее.
Наблюдать за действиями Андрея было одно удовольствие. За несколько минут он довел липового фэбээровца до нервного истощения. Тот уже не ругался и не ревел белугой, а тихонько поскуливал, думая, что его не слышно. Мой коллега демонстративно потерял к нему интерес, перебирая поспешно собранные со всех комнат инструменты. Особенно ему понравилась тонкая отвертка; он ловко крутил ее в пальцах, поминутно примеряя к нашему пленнику – то к ногтям, то к глазницам, то к уху.
Когда Андрей принялся прокаливать отвертку на пламени зажигалки, «фэбээровец» сдался окончательно.
– Мистер Щербаков! – воззвал он. – Я вас умоляю!
Я «очнулся».
– Что вы сказали? – переспросил я на своем скверном английском.
– Вы же военный человек, мистер Щербаков! – «Фэбээровец» взирал на меня с мукой. – Вы должны прекратить это, это беззаконие!
– Это не беззаконие, – поправил я его. – Беззаконие – это то, чем занимаетесь вы. А мы воспринимаем ваши действия как враждебные. Да, право слово, какая тут может идти речь о законе?
– Пытать пленных запрещено международным правом! – выпалил «фэбээровец», и сам, кажется, изумился собственной смелости.
– Так вы не пленный, – объяснил я ему, – мы же со Штатами пока не воюем. Или уже не воюем, это как посмотреть.
Андрей оторвался от своего увлекательного занятия и подул на отвертку.
– Сергей Александрович, – поинтересовался он, – может, сразу перейдем ко второй ступени? Расколется – хорошо, нет – шлепнем быстренько и двинемся дальше.
– Торопыга вы, Андрей, – укорил я его. – Этот господин явно хочет что-то рассказать. И совершенно необязательно для этого применять насилие. Понимаю, вы давно не практиковались, но я не могу отдавать вам в руки человека просто для тренировки.
– Н-ну ладно, – сдавленно промычал Заброцкий и, отвернувшись, принялся самозабвенно вывязывать узелки на освобожденном от изоляции телефонном проводе. Кажется, он с трудом сдерживал смех. Не перегнул ли я палку?
Но «фэбээровец», похоже, вполне адекватно воспринимал моего молодого коллегу в роли мрачного пытателя.
– Господин Щербаков! – застонал он. – Мы же культурные люди!
– Люди, люди, – успокоил я его. – Вы никогда не думали о своей бессмертной душе?
«Фэбээровца» пробила крупная дрожь.
– Это я к тому, – немного успокоил я его, – что ложь – тяжкий грех. Вы, главное, отвечайте правдиво на наши вопросы, и с вами ничего не случится. Ваше имя?
«Фэбээровец» немного замешкался с ответом, и Андрей воспользовался моментом поддержать свое реноме.
– Ваше благородие, может, вы выйдете? Я знаю, сердце у вас доброе, вам неприятно будет…
– Джокенен Джозия Себастиен Брант! – выпалил «капитан».
Я прищурился. Господи, ну и произношение! Иоканаан, значит, Осия Севостьян Брант. Нет, ну его, буду звать его просто «мистер».
– Ну, мистер Брант, рассказывайте, – пригласил я. – Кто вас подговорил напасть на мирных подданных Российской короны, кто подучил воспользоваться фальшивыми документами. Да вообще, кто вы такой?
– Полковник минитменов, – промямлил «фэбээровец». Похоже, он не вполне определился, кого боится больше – Андрея с его пыточным инструментарием или своего отсутствующего, но оттого не менее грозного начальства.
– Как интересно, – заметил я с отсутствующим видом, решительно не зная, как на подобное заявление реагировать. Мой коллега был импульсивен.
– Кейт! – гаркнул он, высунувшись в коридор, где, судя по цокоту, намеряла шаги наша провожатая. – Кто такие минитмены?
– Вооруженные отряды комитетчиков, – донеслось из-за двери.
– А полковники у них бывают? – не отставал настырный Заброцкий.
– Бывают – Кейт всунулась в комнату, каким-то образом проскользнув под мышкой у моего коллеги. – У них даже генералы бывают. Видели бы вы их мундиры – закачаешься.
– К сожалению, этот господин не предоставил нам такой возможности, – бросил я небрежно. – Так, это мы вроде бы проверили. И что вам, мистер Брант, – называть этого типа самозванно присвоенным чином я не мог, – приказали сделать со мной и моим коллегой?