– Я – Линдан ит-Арендунн, – проговорил мрачный, глядя на Обри, – полноправный чародей гильдии огневиков и владетель Дейга по доверию. Я пришел предъявить вам обвинение, демоны.
«Проклятие, – мелькнуло в голове у Обри, – он, наверное, принимает меня за главного…»
В глазах невзрачного человечка по левую руку от Линдана что-то мелькнуло. Он молча обернулся к своим спутникам, и мгновение спустя чародей, кивнув, перевел взгляд на адмирала.
– Да… – Дженнистон начал приподниматься со стула и вдруг обмяк. Обри показалось было, что его поразил тот же паралич, что и бешено извивающегося на полу Макроуэна, но он заметил, как ритмично подергиваются пальцы адмирала, и понял, что это всего лишь очередной припадок.
– Хорошо… – проговорил молодой лорд, будто в ответ на чьи-то пояснения. – Тогда мы будем говорить с вами двумя. Вы передадите наше слово своему владетелю, когда он очнется.
Макроуэн прекратил попытки добраться до автомата, и движения его сразу сделались свободнее.
– За меня и от имени всех гильдий Эвейна будет говорить Ратвир ит-Лорис, сын Лориса ит-Арвира, сына Арвира ит-Льюса, деда раахварракса Манара, полноправный чародей гильдии стражей.
«О-ой», – мелькнуло в голове у Обри. Пока разведчики Томаса миля за милей продвигались к столице, племянник самого императора добрался до штаба группировки вторжения. Но как, черт побери, удалось этому мальчишке перетянуть власти на свою сторону? И что такое гильдия стражей? Знание эвейнского ничем не могло помочь здесь Обри – слово не соотносилось в его сознании ни с чем знакомым.
– Я… не стал бы говорить с вами, – промолвил высокий, на удивление молодой блондин, видимо, бывший Ратвиром ит-Лорисом, – когда бы Серебряный закон не требовал предупредить вас о близкой погибели. Совет гильдий Эвейна дает вам время до завтрашнего восхода, чтобы убраться с нашей земли. Оставшиеся будут уничтожены.
Обри пронзил намерившегося было выругаться Макроуэна взглядом, и подполковник замер.
– Это какое-то недоразумение, – осторожно промолвил майор. – Мы не имели в мыслях ссориться с законным правительством Эвейнской империи. Более того, мы даже направили ко двору императора наших послов…
– Император здесь ни при чем, – ответил Ратвир со снисходительной усмешкой. – Хотя он, позволю себе заметить, тоже не рад, что на нашей земле творят свои бесчинства злобные демоны, разрушившие владение Дейга. Ваша погибель определена судом гильдий.
Обри прикрыл глаза. Ему казалось, что он попал в скверный судебный детектив и этот доморощенный Перри Мейсон сейчас выложит перед присяжными последний, убийственный довод.
– Никто из владетелей не обращался за помощью к Серебряному престолу, и император не может обрушиться на вас со своим войском. Несмотря даже на то, что вы в безумной ярости своей прервали род владетелей Дейга и дар их утрачен, – продолжал Ратвир. – Однако вы нанесли оскорбление чародею гильдии огневиков, сказанному Линдану ит-Арендунну, а гильдия не вправе оставить этот проступок без ответа.
– Мы готовы… – выдавил Обри.
Он хотел сказать, что они готовы принести извинения, возместить ущерб, загладить урон, наврать что угодно, лишь бы только туземцы перестали следовать своей безумной логике, в которой каждый шаг Обри подводил и его, и всю американскую группировку все ближе к катастрофе… Но взгляд его столкнулся со взглядом невзрачного человечка в буром, и майор Норденскольд осознал по наитию, что именно его воля держит в подчинении часовых. Очень трудно лгать человеку, который читает твои мысли легче, чем ты сам открытую книгу.
Ратвир ит-Лорис печально посмотрел на него.
– Убирайтесь в свой мир, ши, – промолвил он без злости. – И не возвращайтесь никогда более. Эвейн не про вас. И помните – ваш срок истекает завтра, на восходе.
Один за другим посланцы шагнули обратно в разрыв, и тот затянулся так же бесшумно и быстро, как возник. В полной тишине слышался только шорох суматошно бегающих по бумаге адмиральских пальцев.
Дверь распахнулась без стука, и на пороге возник Говард Сельцман. При виде оцепеневшего адмирала и распростертого на полу Макроуэна он замер на миг, потом ввалился в кабинет и с нервной аккуратностью затворил дверь за собой.
– М-майор… подполковник… адмирал… – выдавил он жалко. Сейчас ученый походил на обиженного ребенка. – Установка…
– Что с установкой? – терпеливо спросил Обри, чувствуя, как внутренности его смерзаются в тугой ком.
– Она выключена… – прошептал Сельцман и сглотнул всухую. – Но портал… открыт.
* * *
Самое паршивое время суток в карауле – четвертый час. Когда ночь вот-вот сменится утром и уставшие за смену глаза так и норовят слипнуться, а от леса серой пеленой наползает туман. Холодно, сыро и просто зверски хочется спать! Волчий час. Время «Ч». Сейчас уже забыли, откуда произошел этот термин. Он остался с прошлой войны и когда-то означал «четыре часа» летнего времени – когда в предрассветных сумерках можно различить цель. Капитан Перовский знал это. Алекс Окан – тоже.
Рев мотора заставил встрепенуться дремавших часовых. Но, прежде чем они успели хоть что-то понять, угловатый силуэт БМД сорвался с места, подмял ограждение и помчался вниз по склону. Несколько противопехоток бесполезными хлопушками лопнули под гусеницами.
Прожектор сумел настичь машину уже внизу, как раз в тот момент, когда она с размаху врезалась в заросли кустарника.
Запоздало взвыла сирена. Кто-то выпустил в светлеющее небо пару длинных автоматных очередей, что в условиях начавшейся в лагере суматохи было не самым разумным поступком. К счастью, пули ушли вверх, никого не зацепив и никуда не срикошетировав.
На то, чтобы организовать нечто похожее на погоню, ушло чуть больше двенадцати минут. Две БМД, проделав очередные проемы в многострадальном ограждении, покатились вниз по склону, а БТР с пограничниками рванул через ворота в обход.
Встретились они, впрочем, достаточно быстро. Пропавшая машина обнаружилась в полусотне метров от опушки. БМД стояла, уткнувшись в здоровенный, метров семь в обхвате, дуб. Мотор молчал, люки механика-водителя и десанта были распахнуты настежь.
– Цепью, цепью рассыпайтесь! – надсаживался лейтенант Лягин. – Живее!
– Товарищ лейтенант! – подскочил к нему один из пограничников. – Позвольте нам вперед. У нас собаки…
– Ну, так что ж ты раньше молчал… Живо!
Однако с собаками вышла заминка. Овчарка, с трудом протиснувшись вслед за проводником в водительский отсек, обнюхала сиденье, но, вытащенная наружу, след брать категорически отказалась. Никакие команды «след», «вперед», понукания, ругань и даже закаченные кусочки сахара не помогали. Собака бегала взад-вперед, время от времени садясь, и недоумевающе поглядывала на хозяина большими влажными глазами.
То же самое произошло со второй овчаркой.
Сзади донесся треск, и на проделанную уже тремя бээмдэшками просеку выкатил «ГАЗ-66».