Владимир искренне полагал, что материал для «проб пера», так сказать – это он. Однако, к его удивлению, доктор даже не посмотрел в его сторону, а взял за руку одного из телохранителей Кардинала и повел за собой. Только сейчас Свиридов отметил, что между этим парнем и им самим немало сходства. В его мозгу, как молния, мелькнула догадка.
Но не сказал вслух.
– Купцов, остаешься за старшего, – сказал клюющему носом капитану Панин. Потом внимательно посмотрел на него и погрозил кулаком:
– Смотри у меня… проспишь, не сносить тебе головы! – Он взглянул на часы и добавил: – Сейчас половина четвертого… Так вот, в пять вы должны быть в «Менестреле». Я думаю, ты знаешь, где меня там искать.
– Так точно, товарищ подполковник! – вытянулся Купцов и краем глаза посмотрел на Свиридова: произвела ли его выходка впечатление или нет?
* * *
Они сидели друг против друга в огромном пустом зале на втором этаже ночного клуба. Где-то внизу грохотала музыка, но сюда она доходила слабыми резонирующими отголосками.
Чуть поодаль, в углу, на роскошном диване, сидела и пила вино девушка, за судьбу которой Свиридов еще несколько часов назад испытывал определенное беспокойство, но оказалось, что оно было напрасным. Ольга сделала свой выбор…
– Вот Ольга, – негромко говорил Кардинал, не отводя от нее сверкающих темных глаз, – она относится к категории женщин, у которых любовь к мужчине помогает переступать не только через семейные узы, но и через трупы. Даже если это труп ее брата.
– Так за что же ты приказал убить Горбункова? – спросил Свиридов и хватил здоровенный глоток кальвадоса, который принесли ему по заказу Кардинала. – Ведь он был такой мелкой сошкой… и вряд ли мог помешать столь мощной организации, как твоя.
– Спасибо за комплимент. Конечно, я мог бы воздействовать на него иными методами, но он сам выбрал то, что случилось. Этот паразит постоянно лез не в свое дело. Мои ребята дали ему понять, что он никто, но этот идиот не унимался. Я никому не навязываю смерть, люди сами тянутся к ней, не осознавая, что делают последний выбор.
– Так что же он все-таки сделал? – недоуменно спросил Свиридов.
– Он залез в бумаги Морозова, где наткнулся на фальшивую документацию на квартиры, – сказала из угла Ольга, – и всякие другие бумажки… В общем, он понял, что бизнес «Аметиста» не такой чистый и пахнет откровенной уголовщиной.
– Я не желал его смерти, – произнес Панин. – Просто Морозов позвонил Купцову, а тот, недолго думая, потащил его в «Менестрель» на разъяснительную беседу и так увлекся, что не заметил, как Горбунков отдал богу душу. Он перепугался и позвонил мне… Я велел выждать, а утром позвонила Ольга, сказала, что мать волнуется и пошла к тебе, Свиридов, за помощью, благо ты брат ее соседа. Тогда я сделал контрвыпад и велел доставить труп Горбункова на твою новую квартиру. Я долго думал, как привлечь тебя к участию в моем театральном представлении с терактом на территории комбината, а тут вдруг все так замечательно сложилось! Ну, а дальше ты знаешь…
Кардинал перегнулся через стол и негромко добавил:
– Я и с Ольгой-то познакомился в основном потому, что она соседка твоего брата. Нащупывал плацдармы, так сказать, совмещал полезное с приятным.
Свиридов допил кальвадос, а потом печально усмехнулся и пощупал двумя пальцами пояс с вмонтированным в него пластитом и произнес:
– Но главного-то ты мне не сказал… зачем все это тебе? Почему ты начал вокруг меня и Фокина эту свистопляску?
– А я тебе уже говорил, – отозвался тот, – тогда, во второй камере подвала.
– Этот бред про заказ чеченцев… типа кровная месть за убитого Дудаева? Но это же чушь, нелепица… приключенческая литература для бедных.
– Не знаю, как насчет приключенческой литературы, но все остальное сказал и я, когда совет полевых командиров постановил дать мне заказ на смерть всех пятерых, причастных к этому делу. Пятерых, подорвавших Дудаева. Мне сказали: сынок, это твоя кровная месть… твоя мать носила фамилию Дудаева, и ты обязан выполнить свой долг.
– Альтруист, – сказал Свиридов, саркастически усмехаясь. – Только ошибочка вышла. Осталось не пятеро, а только трое причастных к этой операции. Окрошевский и Чекменев погибли.
– Да, трое, – глухо сказал Кардинал. – Виноградов убит в перестрелке с частями генерала Дустума два года назад. Он служил у талибов наемником. Все верно… трое.
– Виноградов убит? Тогда получается, что не трое, а двое, – сказал Свиридов. – Я и Фокин.
– Трое, – упрямо повторил Кардинал.
– А кто же третий? Окрошевский убит еще во время той операции, Виноградов убит в Афганистане, Чекменев…
– Вот именно, – перебил его Кардинал. – Капитан ГРУ Андрей Чекменев. – И, сделав несколько искусственную паузу, добавил: – Именно под таким именем я значился в документах, когда работал в «Капелле».
– Чего? – почти шепотом произнес Свиридов, отваливаясь от спинки кресла и подаваясь вперед. – Ты что, Андрюха, перехватил с бухлом или что поосновательнее употребил? Чекменева разорвало в клочья из гранатомета, который какой-то идиот всучил тому сопляку!
– Нет, только изуродовало, – ответил Кардинал, – правда, не осталось и живого места. Потом меня подобрали чеченцы, приняли за своего… я в самом деле им почти свой, родился в Грозном, говорю если не по-чеченски, который боевики сами не ахти, так уж на смешанном вейнахском наречии свободно. А когда я назвал им свою мать… После этого я сделал ряд серьезнейших пластических операций в Штатах на деньги чеченцев… по сути дела, перекроил себя заново, потому как на мне живого места не было… А потом уехал на заработки в Боснию… все-таки мой отец серб. Там я и стал Кардиналом.
Свиридов сидел, в который раз придавленный и ошарашенный рассказанным.
– А потом меня попросили оказать ответную услугу, – продолжал тот, у кого накопилось столько имен, что стало непонятно, каким же его называть. – Заплатили. Только я подумал, что все это рано или поздно всплывет наружу… То, что я тоже принимал участие в этой операции. И тогда я решил исчезнуть. Одновременно с выполнением задания. Ну… ты сам все сказал за меня еще тогда, в камере.
Он поднялся и прошел по комнате, а потом резко повернулся на каблуках и остановился прямо перед Свиридовым – Владимир еще с самого начала знакомства заметил, что Кардинал любит так делать.
– И теперь мы все умрем, – сказал он, – некоторые понарошку, некоторые – на самом деле.
– А я в какую категорию попадаю?
– Там будет видно. А вот Фокин… скорее всего, я не смогу оставить ему жизнь однозначно. Тс-с-с! – воскликнул он, видя, что Владимир сделал подозрительно резкое движение, и вынул из кармана пиджака что-то черное – вероятно, пульт управления детонатором заряда, зафиксированного на поясе Свиридова. – Спокойно, а то у меня нервы тоже не железные… пальцы могут и дрогнуть.