– Незаменимый ты человек, Поп, – усмехнулся Зубков. – Все можешь, все знаешь...
Алюминиевый король вытянул вперед правую перчатку – для ритуального касания. Значица, товарищ олигарх решил скрупулезно блюсти боксерский ритуал.
Ладно. И Карташ стукнул перчаткой о перчатку. А вдобавок Алексей сделал себе заметочку в мысленном блокноте по поводу этого самого Попа. Любопытная фигура.
Явно, что не рядовая шестерка, скорее, валет при короле. И еще: просится в сей блокнот махонькая такая пометочка – в последней фразе Зубкова сквозила странная полемическая интонация, будто это не что иное, как составная часть вечного диалога. А раз есть спор, значит, все-таки барин-олигарх прислушивается к мнению своего подчиненного. Опять же, Карташ не знал, для чего ему могут понадобиться эти наблюдения. Просто откладывал их про запас, словно белка, которая зарывает про запас в землю грибы и орехи.
– Двенадцать раундов? – спросил Карташ, закусывая капу.
– У нас же с тобой не бой за звание чемпиена мира. У нас с тобой всего лишь простой рейтинговый бой. Поэтому достаточно семи, – вполне серьезно заявил Зубков. И крикнул:
– Эй, там, на нижнем ярусе, Хамид! Долго еще ждать гонга?!
Тут же прозвучал гонг. Зубков принял левостороннюю стойку и двинулся к противнику. Карташ последовал примеру Зубкова, скопировал его стойку, поскольку тоже левшой не являлся. Но, в отличие от олигарха, остался на месте, поджидая противника.
И дождался.
Зубков провел в общем-то простенькую, но эффективную двухходовку – в корпус и в голову. Карташ чисто рефлекторно блокировал локтем выпад в корпус, а вот удар в голову пропустил. Как-то не проникся еще Алексей внезапно свалившейся на него необходимостью упражняться в боксе. Может, оттого, что жизни на кону не стояли. Всего лишь развлекуха, вроде бы так...
Пропущенный удар в голову оказался несильным, с ног не сбил, лишь доставил неприятные ощущения, в частности, зазудела верхняя губа. «Как пить дать распухнет», – подумал Карташ.
– Бокс – это в первую очередь голова, приятель, наставительно проговорил Зубков, отступив на шаг и опустив руки. – Во вторую очередь – ноги. И уж потом кулаки. Усвоишь это, москвич, тогда из тебя, глядишь, и выйдет Костя Цзю.
– У меня другие планы на жизнь, – сказал Карташ, удерживая зубами капу, чтобы та не вылетела изо рта.
– О, у тебя есть еще какие-то собственные планы? Ну, ну... – усмехнулся Зубков, который и вовсе обходился без капы, выдерживая некий спортсменовский шик, мол, мне любая травма по лампаде, ради этих сомнительных понтов в свое время канадские хоккеисты играли без шлемов, а некоторые футболисты и сегодня играют без щитков и с спущенными гетрами.
Видимо, чтобы внести некоторые коррективы в жизненные планы Карташа, олигарх снова принял стойку и мелким шагом двинулся вперед, совершая корпусом уклоны влево-вправо. Однако пропущенный удар встряхнул Карташа, настроил на борьбу, и теперь он держал дистанцию под контролем. Правда, Алексей все еще не мог избавиться от ощущения, что принимает участие в неком идиотском балагане.
Зубков тем временем начал методично долбить Карташа фехтовальными выпадами неударной, левой руки (Алексей вспомнил, что подобные удары на боксерском наречии зовутся «джебами»). Карташ уворачивался, подставлял под удары перчатки и локти.
Так они и кружили по рингу. Джебы Зубкова нет-нет да и достигали цели.
Большого урона не наносили, но, ежели бы у них шел натуральный профессиональный бой, то зачетные очки у судей боксер Зубков набирал бы исправно. Карташ разок попробовал ответить, но олигарх ловко ушел от выпада и тут же нанес быстрый встречный удар, который пришелся в плечо... и плечо враз отяжелело. Больше Карташ не атаковал, опасаясь нарваться на контрвыпад. И вдруг почувствовал теплую струйку, стекающую на верхнюю губу.
– Слабый нос, – прокомментировал Зубков. – Ай-ай, с таким носом тяжело придется в профессиональном боксе.
Карташ ощутил, как в нем закипает злость. Злость на этого фигляра, на самого себя, на всю цепочку постигших их неудач, постигших тогда, когда казалось, что все сложилось, все удалось, что они прорвались сквозь все засады и заслоны и дальше их ждет отдых, только отдых под пальмами, возле океанов, в шезлонгах, с коктейлями в загорелых руках. Их подстрелили на взлете, посыпались неудачи, и посыпались в полном согласии с неустаревающими народными мудростями:
«Беда не приходит одна», «Пришла беда – открывай ворота». И вот они остались без платины, без чьего-либо покровительства, без будущего, зато оказались в полной власти пресыщенного развлечениями богатого буратины, сумасбродствам которого вынуждены потакать. Как говорится, здравствуй, жопа, Новый год...
– А печень прикрывать не надо! – вдруг выпалил Зубков и всадил справа в неприкрытый корпус Карташа увесистый полукрюк.
– Йо-о! – Алексея согнуло от острой боли в правом боку. Казалось, печень разорвало изнутри и осколки свинцовой шрапнелью разлетаются, кроша внутренности на своем пути. Карташа согнуло пополам, но на пол он не упал, повис на канатах.
«Мухаммед Али, бляха, не охнуть, ни вздохнуть, ни пошевелиться».
Откуда-то сверху звучал самодовольный голос Зубкова:
– Это только далекие от бокса люди полагают, что самый чувствительный удар – в голову. А ты, москвич, сейчас на себе прочувствовал, каково получить в печень. Самый болезненный удар в боксе – в незащищенную печень.
Между прочим, доморощенный рефери по прозвищу Поп мог бы открывать счет, нокдаун был налицо, но отчего-то не спешил. Думается, не ввиду своей судейской неопытности. Думается, он дожидается сигнала от своего хозяина, а сигнала все нет. «Может, закончить эту клоунаду, прикинувшись нокаутированным?» Но что-то подсказало Карташу, что этого делать не стоит, а стоит, наоборот, подняться.
Тем более, его, что называется, отпустило, острый приступ боли прошел, можно попытаться распрямиться, попробовать вновь утвердиться на ногах...
Карташ распрямился, оторвал себя от канатов, принял кое-как боксерскую стойку. Он снова оказался лицом к лицу с Зубковым.
Противника, который не оправился от потрясения, на профессиональном ринге принято додавливать, добивать. Однако Зубков заканчивать бой явно не торопился – его высококупечество еще не наразвлекался. Зубков дал Карташу время продышаться, изображая ложные выпады. А вскоре и прозвучал гонг, знаменующий конец первого раунда.
Действительно, алюминиевый олигарх решил скрупулезно соблюдать весь ритуал боксерского поединка. Секундант Гоша выставил в угол ринга табурет, на который рухнул Карташ, и, как положено, принялся обмахивать подопечного полотенцем.
Алексей закрыл глаза. Под веками на темном фоне взрывались радужные всполохи и раскачивался колокол. Под монотонные «бум-бум» Карташу пришла на ум фраза: «Остап играл в шахматы второй раз в жизни». А Алексей Карташ боксировал впервые в жизни и, честно говоря, большого удовольствия не получал.