– Не преувеличивайте! Когда я появился, вы еще работали! Вас уволили, когда я исчез!
Груздев опять недоверчиво уставился на меня и долго обдумывал услышанное.
– Да! Я высказал все, что о них думаю! – объявил он наконец. – Будьте уверены, они напугались! Но я был в этот момент слегка пьян – формально они имели право придраться…
– Ну вот видите! – сказал я. – Так что вы совершенно напрасно киваете в мою сторону… И что же вы такого наговорили господину Миллеру?
Груздев торжествующе сверкнул глазами.
– Я им все сказал! Перетряс все их грязное белье…
– А все-таки? – подбодрил я его.
– Вас это интересует? – сурово спросил Груздев. – Давайте где-нибудь сядем, и я вам расскажу, как это было… Во-он на той стороне есть уютное местечко. Вы не торопитесь?
Я посмотрел в ту сторону, куда указывал его палец, и увидел маленькую пивную. Пива мне не хотелось, задерживаться тоже, но все-таки я согласился на предложение опального доктора, потому что надеялся услышать что-нибудь мне неизвестное.
Мы перебрались по подземному переходу на другую сторону улицы и вошли в пивбар. Груздев, желая произвести впечатление, оставил меня возле высокого круглого столика и отправился за пивом. Он принес две блестящие фирменные кружки, наполненные темным янтарным напитком, и поставил одну перед моим носом. Затем жадно припал к своей и на минуту забыл обо всем на свете.
Утолив первую жажду, он немного приободрился, и даже в глазах у Николая Петровича появилось что-то, похожее на юмор.
– Что же вы не пьете? – добродушно сказал он. – Здесь хорошее пиво, чешское… Что бы мне ни говорили, а лучше чешского пива нет!
Для приличия я отхлебнул глоток горьковатого ароматного напитка и сказал:
– Так что же там насчет грязного белья?
Груздев посмотрел на меня, насмешливо прищурившись. Кажется, хорошее настроение возвращалось к нему. К сожалению, вместе с настроением вернулась и развязность, свойственная выпивающим людям, – тот особенный панибратский тон, который в любой момент мог сделаться или оскорбительным, или заискивающим в зависимости от обстоятельств.
– Вы всегда интересуетесь грязным бельем? – небрежно спросил Груздев и тут же расхохотался. – Ах, да! Вы же милиционер! Вы делаете это по долгу службы, не так ли?
Мне пришлось благожелательно улыбнуться и кивнуть. По правде говоря, я и сам уже забыл, что ранее отрекомендовался перед Николаем Петровичем работником органов.
– Так-так… – протянул Груздев, критически разглядывая остатки пива в своей кружке. – Пожалуй, надо взять еще по одной, как вы думаете? Да вы совсем не пьете! Вы на службе! – Он хитро улыбнулся. – Служба дни и ночи, правильно?
– Да нет, сегодня у меня как раз выходной, – сказал я. – Просто я не большой любитель пива…
– Чепуха! Это прекрасное пиво! – категорически заявил Груздев. – Но вы совершенно правы – мы можем взять чего-нибудь покрепче и пойти ко мне.
Подобная перспектива меня не привлекала, тем более что он до сих пор ничего мне не сказал. Я решил ограничиться той кружкой пива, которой Николай Петрович так щедро угостил меня, и распрощаться с ним. Сделав приличный глоток, я сказал:
– Пожалуй, мне уже нужно бежать… Мы можем выпить с вами как-нибудь в другой раз…
– Другого раза может не быть! – гордо заявил Груздев. – Вы думаете, они мне простят? Каждую минуту я жду расправы. – Он важно кивнул и, отобрав у меня опустевшую наконец кружку, пошел за пивом, пообещав напоследок: – Сейчас я вам все расскажу!
По его самодовольному виду было не похоже, чтобы он боялся расправы, но, возможно, что это была просто пьяная эйфория. Я решил еще немного задержаться, в надежде, что мне удастся все-таки вытянуть из Груздева что-то новенькое.
После второй кружки мне слегка ударило в голову, а ничего существенного хирург так и не собирался сообщать. Вся его информация состояла из неопределенных угроз и не очень оправданного бахвальства.
– Надеюсь, вы уже подцепили этого комбинатора за жабры? – снисходительно бросил он мне в процессе разговора.
– Какого именно? – уточнил я.
– Дядюшку Миллера – кого же еще! – фыркнул Груздев. – Я такого могу о нем порассказать!
– Ну так расскажите! – предложил я. – Вы все ходите вокруг да около – как же я сумею взять его за жабры? Вы бы, Николай Петрович, поконкретнее.
Груздев многозначительно усмехнулся.
– Ишь ты, поконкретнее! – сказал он с иронией. – Может быть, у вас имеется отлаженная система защиты свидетелей? Нет? Вот то-то и оно! Вам бы лишь получить лишнюю звездочку, а у меня речь идет о жизни и смерти…
– Знаете, Николай Петрович, у меня складывается впечатление, что ни черта вы не знаете! А из клиники вас выгнали вовсе не за правду, а за банальное пьянство! Я бы вас тоже выгнал…
Николай Петрович посмотрел на меня весьма враждебно.
– Идите вы к черту! – пробормотал он. – Милиция всегда поражала меня своей тупостью. Ничего странного, что мы живем в таком преступном обществе.
– Ну вы не очень-то, – не слишком уверенно заметил я. – Насчет тупости… Ваше беспредметное бормотание тоже не свидетельствует об остром уме…
– Я должен быть осторожен, – мотнул головой Груздев. – И должен быть стопроцентно уверен в собственной безопасности… – Он оглянулся по сторонам. – Здесь говорить опасно. Пойдемте ко мне, и вы услышите такое!
– По-моему, вы просто хотите, чтобы я купил вам бутылку, – предположил я.
Николай Петрович негодующе уставился на меня и долго разглядывал, точно тяжелого и безнадежного больного, который осмелился вносить коррективы в лечение.
– Глупее этого я ничего не слышал! – заявил он наконец с глубочайшим презрением. – Если хотите знать, я могу выкупать вас в шампанском. У меня столько денег, что вам и не снилось! – И он действительно вытащил из кармана скомканный ворох бумажных денег разного достоинства.
Всю эту груду он с победоносным видом высыпал на столик и полез в карман за очередной порцией.
– Уберите, ради бога! – понизив голос, сказал я. – На нас начинают обращать внимание!
Груздев самодовольно усмехнулся и рассовал деньги по карманам.
– Вы получили хороший кусок за молчание? – поддразнил я его.
– Никто не заставит меня молчать! – важно заявил Груздев. – Если я сам этого не захочу!
– Ну слава богу! – сказал я. – Значит, я готов вас выслушать.
– Зато я теперь не уверен, что готов что-то рассказать, – мстительно заявил Груздев. – А мне есть чем вас заинтересовать! Они все у меня на крючке – надутый Миллер, выскочка Маслов… да и эта красотка…
– Вы имеете в виду Малиновскую? – быстро спросил я.
– Малиновскую, кого же еще! – кивнул головой Николай Петрович.