- Продолжим, - крякнул Веретенко. - Возвращайтесь на исходную.
В очередной раз добрели до лесочка. По дороге Заботин пожаловался на боли в животе, выбежал из строя в ближайшие кусты, и вскоре по полю раздалось легкое тарахтение. Следом за ним оставили походный порядок Бабочкин и Лепестков.
Переход занял вместо полутора минут целых пять.
- Чем нас накормили сегодня? - Агапов морщился, потому как у него тоже начались боли в кишечнике. - Или мясо в котлетах хреновое, или этот компот. Поди, на складах двадцать лет лежал.
- Тогда мясо, - рассуждал Заботин, - оно лет по пятьдесят лежит в холодильниках.
- Хорош гадить, давайте думать, как нам… - Агапов сорвался с места и засел за ближайшим деревцем.
Уединиться понесло и Простакова.
Стойлохрякова боли доставали уже давно, но он пока держался. Зато генерала развезло по полной.
- Чем вы кормите людей! - восклицал он, возвращаясь в очередной раз из вынужденного похода. - Профилактическое мероприятие по очистке кишечника?! А, комбат?
Подполковник стоял на своей позиции, крепко сжимая пейнтбольное ружьишко. На глаза навернулись слезы. Невероятно, но факт - они все отравились. Вон и полковники, помощники генерала, из кратковременного похода возвращаются. Как они отобьют эту атаку?
Адъютант Веретенко, водители и непосредственный виновник происходящего с животами сослуживцев, борец за хорошее питание в столовой, террорист, он же лейтенант Мудрецкий сам корчился от болей и время от времени выпускал из рук фонарь и давал организму волю.
Отделение лихорадило. Многие стояли в строю, мужественно перенося лихорадку.
- Может, скажем? - завыл Заботин.
- И упустим шанс пострелять в шакалов! - выкрикнул Агапов, снова хватаясь за живот. - Помните слова генерала: нужно бороться со своими естественными позывами.
- А если силы не равны? - нудел Заботин, одновременно проводя газовую атаку. - Без потерь не обойтись, - скороговоркой выдавил он и со скоростью, похвальной для бойца Российской армии, скрылся в кустах.
- Ты сейчас пойдешь и будешь так крутиться, как ни одна баба на бразильском карнавале задом не виляет! Ты понял?! - взревел Агапов. - Сыны, вы уяснили?!
Простаков вышел из-за дерева.
- Давайте прятаться.
- Чего? - Старший сержант уже сам плохо соображал из-за постоянных позывов.
Отобрали пять человек, что поменьше, и отправили их в обход вместе с Простаковым. Ползти теперь не имело смысла. Шли один за другим.
Справляя нужду, генерал отмечал перемещение противника. Вернувшись на позицию, он заявил:
- Видите, снова в обход пошли, с поля зайдут. Но теперь мы их видим постоянно. Ничего не выйдет, - никто не видел, как он улыбался. Участь Стойлохрякова была решена: быть ему не полковником, а снова майором, и служить не в Москве, а на Севере.
Первая половина, возглавляемая Агаповым, по генеральской команде бросилась в атаку, и одновременно с противоположной стороны побежала вторая половина отделения.
- Стеной поперли, идиоты, - радовался генерал, стреляя в движущиеся на него фонари. - Даже в стороны не расходятся. - Рядом с генералом стояли полковники из комиссии и методично, как им казалось в темноте, нагружали наступающих «зайцев».
Стойлохряков со своим начальником штаба держали оборону с другой стороны и без труда пометили всех. Подполковник обернулся. Он смотрел на вторую группу наступающих немного со стороны и видел, что происходит на самом деле. Он улыбнулся, поднимая ружье, но тут кишки призвали его к земле. Время таяло. Он не мог больше держаться. Отбросив винтовку, Стойлохряков стал лихорадочно расстегивать ремень. Неужели в штаны попадет!
Чувствуя небывалое облегчение, он одновременно испытывал горечь поражения. Эту битву он буквально просрал.
Простаков с облегчением увидел, как по непонятной причине от него отвернуся красный огонек, и побежал еще быстрее, стараясь не опускать вытянутые в стороны руки, к которым были привязаны горящие фонарики. Бегущие следом за ним гуськом солдаты, не чувствуя попаданий, с каждым метром ощущали все большее желание кричать от восторга.
Шестеро вбежали в периметр и, как было оговорено, быстро смешались с первой группой. Разобрать фонарики оказалось совсем простым делом.
Выстроив личный состав, генерал долго молча прохаживался перед солдатами, внимательно осматривая каждого. Самый здоровый из стоящих перед ним был заляпан зеленой краской почти полностью. Он не мог понять, как же на себя умудрился собрать все один человек, а остальные оказались целыми и невредимыми.
Стойлохряков молчал. Его люди выиграли там, где казалось невозможным одержать победу.
- У кого-нибудь живот болит? - вдруг спросил генерал.
Стойлохряков попрощался с двумя звездочками из четырех, что сияли на его погонах.
Солдаты молчали.
- Ни у кого не болит, значит. Ладно. Меняемся местами. Если из нас один добежит не меченым, ваш компот мы сами пьем.
Услышав такое, Мудрецкий расплылся в улыбке, и этого никто не видел. Темно ведь.
* * *
Топая вдоль трассы, группа из семи беглецов начала ощущать сильное головокружение и тошноту. Сивый проблевался одним из первых. Он вел группу и не понимал, что же с ним происходит. Леня говорил ему, будто они уходят дальше от дороги, но он всякий раз посылал его подальше.
- Кончай ныть. Все мы туда идем. Скажи лучше, откуда этот героин.
- Ты что, - возмущался Леня, - из моих запасников, чистейший продукт.
- Был бы чистый, мы бы сейчас не блевали. Надо собраться вместе, чтобы никого не потерять, и пусть все включат фонари, вашу мать.
Настал черед солдат стрелять по офицерам. Агапов был раздражен тем, что палить дали тем, кто «выжил», а остальных попросили сесть в сторонке и не мешать.
Очень кстати попросили, потому как у многих пищеварительные тракты писали обширные трактаты. Причем некоторым удавалось разобрать слова, исходящие от собственного ливера.
Багорин с Замориным были горды предоставившейся им возможностью. Бабочкин просто трясся от нетерпения, мечтая ни разу не промахнуться.
Генерал оставил за собой право самому дать команду на наступление. Никто не возражал.
Беглецы, следуя за Сивым, углубились в какие-то заросли. Никто и не думал перечить. Тем более что состояние здоровья каждого ухудшалось с каждой минутой. Они еле брели, когда услышали голос Сивого:
- Впереди поляна, и, кажется, там машины и какие-то фонари. Волков, что ли, разгоняют?… Уроды. Нам нужны тачки. Сейчас быстро бежим, захватываем машины и катим в Самару. Может, у них в аптечках что-нибудь найдется.
Резинкин, также попавший в группу стрелков, не поверил своим глазам.