Однако этот тип истолковал мой взгляд по-своему. Внезапно отбросив в стороны полы шелестящего пальто, которое соскользнуло с его татуированных плеч и плавно слетело на пол, он пронзительно закричал:
– Я понял твой призыв, прекрасный незнакомец! И я иду к тебе! Иду, чтобы сгореть, как бабочка на огне!
Мне еще не удалось полностью осознать значение этого бреда, как вялый юноша одним прыжком оказался у меня на коленях – его правая рука, как лиана, обвила мою шею, а липкие губы ткнулись мне в щеку, обдав меня запахом каких-то ликеров и омерзительных духов. Вдобавок меня на мгновение ослепила мертвенно-белая вспышка – это плейбой пустил в ход свою камеру.
Не могу передать, насколько отвратителен мне был в этот момент накрашенный голый юноша. Но я вовсе не хотел делать ему больно – у меня не было такого злодейского намерения. Просто, растерявшись от неожиданности, я автоматически сделал то, что делает каждый, когда ему на шею садится, скажем, слепень, – смахнул его.
Я смахнул этого типа со своих колен без особого труда – силы в нем было не больше, чем в мухе. С коротким криком, полным отчаяния, он шлепнулся на пол и притворился мертвым. Этот эпизод также был сопровожден фотовспышкой и отпечатался у плейбоя на пленке.
На лице бармена почти ничего не изменилось – пожалуй, он стал чуть-чуть задумчивым, но в события вмешиваться не пожелал.
Зато крепыш в черной маечке почувствовал себя предельно оскорбленным – не знаю, был ли он телохранителем или любовником владельца кожаного пальто, а может быть, и тем и другим, но он поспешил свести со мной счеты.
Хорошо, что я успел сползти с табурета, – он врезался в меня как снаряд, и я едва успел уклониться от прямого попадания. Крепыш, ведомый избыточной энергией, пролетел дальше, сшибая на пути табуреты, и рухнул в итоге на пол, ругаясь на чем свет стоит. Все это было также зафиксировано на пленку неутомимым плейбоем.
Разумеется, такая суматоха не могла пройти незамеченной. Из-за интимно огороженных столиков появились недоуменные физиономии тихих джентльменов. Вышибала Аркадий, похожий на шагающий эскаватор, медленно, но неумолимо направился к центру событий. Фотограф в синем пиджаке прилежно щелкнул и его.
До подхода Аркадия парень в черной майке предпринял еще одну попытку атаковать меня. Испустив гортанный предостерегающий крик, он подпрыгнул передо мной и попытался ногой вывернуть мне челюсть. Может быть, его подготовка позволила бы ему это сделать, но, как я уже упоминал, он был в состоянии опьянения, и теперь все его движения напоминали движения под водой – я без труда уклонился от удара и на этот раз, а когда парень приземлился, для порядка слегка ткнул его кулаком в живот. Он моментально согнулся и сел на пол, а тот, что уже давно лежал на полу, вдруг с визгом вцепился в мои ноги, пачкая мне брюки слюнями и помадой.
В таком положении нас и застали возвратившиеся в зал председатель с Макаровым.
– Что здесь происходит? – вопросил Чердаков – в момент волнения голос у него становился на редкость противным.
Мрачный Аркадий молча указал на меня движением своего подбородка, похожего на кувалду.
От любезности председателя клуба не осталось и следа. Выпучив глаза, он подскочил ко мне и заверещал, брызгая в лицо слюной:
– Где вы находитесь, молодой человек? Кто вам позволил? Это неслыханно!
Преодолевая малоподвижность собственного позвоночника и давление отросшего животика, Чердаков наклонился к чудному юноше и встревоженно сказал:
– Вам плохо? Что с вами? Позвольте вам помочь! Вы можете встать?
При этом он не без тайного удовольствия ощупывал трясущимися руками бледное тело парня.
– Что вы с ним сделали, животное?!
Последние слова он с исказившимся лицом выкрикнул по моему адресу.
Полуголый придурок не поддавался на уговоры и продолжал ползать у моих ног, бормоча и всхлипывая. С таким грузом я был превосходной мишенью – как для физического, так и для морального воздействия. Владелец фотоаппарата скакал вокруг нас как сумасшедший, щелкая снимок за снимком. Мне надоел этот цирк, и я довольно грубо сгреб распластанного на полу чудака и поставил его на ноги. Он был теперь мокрый и скользкий на ощупь от выступившего пота.
Я брезгливо вытер руки о пиджак и отстранился от хнычущего юноши. Он явно был не в себе – глаза его казались совершенно безумными.
– По-моему, он нажрался какой-то дряни! – вслух предположил я.
Председатель клуба бросил на меня уничтожающий взгляд, а громила Аркадий, снова отметив меня движением подбородка, рокочущим голосом негромко спросил:
– Вывести его, Аристарх Константинович?
– Мы должны убедиться, что с Леоном все в порядке, – озабоченно бросил Чердаков. – И что этот мужлан не причинил ему никакого вреда!
В этот момент обдолбанный юноша вытянул в направлении меня палец и крикнул:
– Я хочу быть с тобой!
– Нет уж, лучше тогда вывести! – поспешно сказал я.
Председатель опять что-то зачирикал, обхаживая голого Леона, а тот рвался ко мне, и все это безумие неутомимо фиксировалось на пленку плейбоем в синем пиджаке. До меня начинало доходить, что я влип в какую-то очень неприятную историю. Чем она могла закончиться, я пока не знал, но то, что я стал героем скандального фоторепортера, – было уже очевидно.
Что собирался делать с фотографиями их хозяин, можно было только предполагать, но, во всяком случае, вряд ли они предназначались для семейного альбома. Я подумал, как воспримут эти снимки коллеги по работе, если наткнутся на них в какой-нибудь желтой газетке, и здорово приуныл.
Тем временем очухавшийся крепыш в черной майке впервые сделал нечто разумное – он подобрал с пола кожаное пальто своего повелителя и накинул его на обнаженные плечи, покрытые гусиной кожей и замысловатой татуировкой. Пальто в данном случае было весьма кстати – оно сыграло роль смирительной рубахи и как-то сразу охладило пыл шизанутого херувима. Он обмяк, замолчал и позволил увести себя за дальний столик.
Плейбой с фотоаппаратом пошел следом – вид у него был довольный. Меня теперь окружали двое – гигант Аркадий и разгневанный донельзя председатель «Камелии». Не знаю, отчего он так переживал – может быть, юноша был его родственником, – но он был вне себя.
– Задержи его, – распорядился Аристарх Константинович. – Если у Леона будут претензии, может быть, придется вызвать милицию...
И он поспешил к дальнему столику, чтобы уточнить претензии.
Аркадий навис надо мной, как скала, но никаких действий пока не предпринимал, и я смог немного очухаться. Только теперь я обнаружил, что мой покровитель и шеф находится рядом, и посмотрел на него с укоризной. Мне думалось, что ему следовало быть сейчас поактивнее – в конце концов, я был его гостем.
Игорь Станиславович заметил мой взгляд и виновато улыбнулся. Подойдя ближе, он ободряюще коснулся моей руки и тихо сказал: