– А куда делись люди? – спросил Эстебан. – Те, что притащили сюда эти вещи?
– Может быть, они испугались чего-то и убежали в сельву? – предположил Брейгель.
– А что, если… – не закончив фразу, Камохин вскинул руку, прикрывая глаза от яркого света. – Это еще что за черт?
На самой вершине пирамиды сияло крошечное солнечное пятнышко.
– Кто-то развлекается с зеркальцем, – сказал Осипов.
И тоже поднял руку, когда солнечный зайчик прыгнул на его лицо.
– Они наверху!
– А почему не спускаются?
– Наверное, боятся.
– Чего?
– Того, что их напугало.
– Но сейчас здесь ничего нет!
– Это мы так думаем… Полагаю, нам стоит подняться.
– Не вижу других вариантов.
– А я вообще ничего не вижу. – Брейгель опустил бинокль, через который рассматривал вершину пирамиды. – Они не показываются.
– А что, если это ловушка?
– Не вижу смысла. Если бы у них было оружие и они собирались нас убить, то так бы и сделали.
А не стали бы пускать нам солнечных зайчиков.
– Пошли.
– Бамалама…
Осипов указал на Брейгеля пальцем:
– Это ты точно подметил.
Сто сорок восемь ступеней вверх.
Никто, понятое дело, не считал – Эстебан сообщил. Даже сопровождая людей с автоматами в руках, он не забывал о своих обязанностях гида и регулярно выдавал информацию, которая могла заинтересовать туристов. Поднимаясь на вершину пирамиды, квестеры узнали не только число ступеней, которые им предстояло пересчитать ногами, но и кое-что о религиозных воззрениях индейце киче, об их мировоззрении и взглядах на устройство мира, а также о том, почему Кастанеда ни разу не упомянул их в своих книгах. Бежали они быстро, но у Эстебана даже дыхание не сбилось. Видимо, сказывался опыт работы.
Поднявшись на самую вершину Храма Паука, они оказались на открытой каменной площадке длиной около двенадцати метров и шириной примерно семь. В центре ее стоял жертвенный стол, больше похожий на нелепую садовую скамейку. Две небольшие каменные плиты, поставленные вертикально, поддерживали длинную горизонтальную. На верхней плите был выбит паук, как на пакалях. Правда, в настоящий момент были видны только его торчащие вперед и назад ноги. Потому что на самом пауке восседал в медитативной позе, скрестив ноги и положив раскрытые ладони на разведенные в стороны колени, человек, с головы до ног затянутый в серый латекс.
Увидав его, Камохин чуть было не выругался с досады. Вот уж кого он меньше всего ожидал и хотел здесь увидеть, так это «серого». Поставив автомат на предохранитель, Камохин вскинул оружие на спину. Остальные последовали его примеру. За исключением Эстебана, который единственный был не вооружен.
– Не могу сказать, что чертовски рад тебя видеть, уважаемый! – мысленно, но так, чтобы все его слышали, поприветствовал Камохин «серого».
– Я тоже рад вас видеть, – сказал тот.
– Пришло время считать очки? – спросил Орсон.
– Подсчет бонусов ведет Мастер Игры, – ответил «серый».
– А ты, выходит… – А я – нет.
Очень быстрым и плавным движением «серый» поджал под себя ноги и выпрямился во весь рост. В правой руке у него блеснул какой-то плоский предмет. Солнечный зайчик скользнул по глазам квестеров.
Осипов от неожиданности звонко чихнул.
– Развлекаемся? – недовольно скривился Камохин.
– Нужно же было как-то привлечь ваше внимание.
– Мог бы и сам спуститься.
– Здесь удобнее.
– Что удобнее?
«Серый» оставил вопрос без внимания.
– Я что, снова задал не тот вопрос?
– Зависит от того, к кому ты обращаешься.
– К тебе, разумеется.
– Тогда обращайся по имени.
– А у тебя есть имя?
– Зовите меня Измаил.
– А, так это ты? – Камохин едва заметно улыбнулся. – Рад, что с тобой все в порядке.
– Я тоже рад.
– Ты бы хоть бирку с именем на грудь прилепил, – посоветовал «серому» Брейгель. – А то ведь, как иначе тебе признать?
– Это тоже часть Игры, – сказал Измаил.
– Объясни, – попросил Осипов.
– Не сейчас.
– А чем мы займемся сейчас?
– Игрой.
«Серый» вновь показал предмет, который держал в руке. И теперь всем стало ясно, что это пакаль. Только отшлифованный до зеркального блеска. Сверкающий на солнце так, что рисунка на нем не было видно.
– Подумаешь, – пренебрежительно хмыкнул Камохин. – У нас – три таких.
– Не таких.
– Ну, не совсем таких. Зато – три. Значит, мы выиграли.
– Нет.
– Хочешь сказать, что у тебя джокер? Или туз в рукаве?
– Смысл Игры не в том, чтобы выиграть.
– Да брось ты!
– Выиграть в Игре невозможно.
Камохин сам себе удивлялся – ему удавалось задавать правильные вопросы. Те, на которые «серый» с готовностью отвечал. В обычной своей манере, туманно и невнятно. Но это хоть что-то. Когда вопросы ему не нравились – поди пойми, почему? – он вообще делал вид, что не слышит их.
– Смысл Игры в самой Игре?
– Ты и сам это знаешь.
– А те, что поставили здесь палатку, – Орсон указал на оранжевое пятно в кустах, – они тоже играли?
Удивительно, но на этот вопрос Измаил ответил не сразу, а после короткой, но тем не менее заметной паузы. Он не знал, что сказать? Или подбирал нужные слова? А может быть, решал, стоит ли вообще об этом говорить?
– Играли. Но по своим правилам.
– Так можно?
– Нет.
– То есть они попытались, но у них не получилось?
– Можно и так сказать.
– Quién es él? – услышал Брейгель обращенный к нему мысленный вопрос Эстебана.
Квестеры как-то сразу не подумали о том, что Эстебан прежде никогда не видел «серых». Со стороны все происходящее, наверное, действительно выглядело странно. Если не сказать более того – дико. Они поднимаются на вершину пирамиды, находят там странного человека, затянутого в серый латекс, а русские, которые, по их же собственным словам, никогда прежде в Гватемале не бывали, вдруг начинают разговаривать с ним, как со старым знакомым. В общем, был повод задуматься о многом.
– Во-первых, я тебя слышу, – указал пальцем на Эстебана Измаил. – Во-вторых, понимаю по-испански. Эстебан улыбнулся с невинным видом и выдал: