– Посмотрим. В принципе, для нас это был бы наилучший вариант. Как бы там ни было, спать все равно нужно. Дежурить будем по двое. Сначала я с Док-Виком. Через три часа нас сменят Ян и Док.
– Я тоже могу, – подала голос Светлана.
– Это не ваше дело, – осадил ее Камохин.
– Но я тоже…
– Вы слышали, дамочка, – намеренно грубо оборвал ее Камохин. – Нам предстоит неизвестно сколько топать по этим болотам. И я не желаю слушать по дороге ваши стоны и причитания. Поэтому сейчас вы отправляетесь спать. И еще. Это уже касается всех. Все вещи мы с собой не утащим. Так что нужно отобрать самое необходимое. Второе – нужно что-то придумать с одеждой. Наша зимняя экипировка явно не подходит для местных условий.
– Кто же знал, что мы отправляемся в джунгли, – усмехнулся Брейгель. – Да еще и на болото. Но знаете, что я вам скажу, мне здесь нравится!
– Что именно? – спросил несколько озадаченный таким заявлением Осипов.
– Все! – Брейгель ладонью хлопнул себя по шее, в которую впился пробравшийся под марлевый колпак здоровенный слепень, ну или кто-то очень на него похожий. – Кроме кровососов.
Ночь так и не наступила. Ни через час, ни через два, ни через три. Может, так оно и к лучшему. Не слишком-то приятно сидеть в темноте, пытаясь рассеять мглу слабым лучиком фонарика и напряженно вслушиваясь в тихие шорохи, потрескивания и всплески, раздающиеся со всех сторон. Фантазия, она ведь такая, – живо нарисует чудище, прячущееся в ночи. А так, в тусклом зеленоватом полумраке, все казалось привычным. Почти земным. Достаточно было представить, что ты, как любитель экстремального туризма, приехал на отдых в какую-нибудь очень отдаленную и жутко экзотическую страну.
Должно быть, Камохин и Осипов думали примерно об одном. Нет, разумеется, каждый думал о чем-то своем. Но фоном для управляемого потока мыслей служило подспудное желание видеть мир таким, каким хочется его видеть, – знакомым и понятным.
– Ты бывал за границей? – спросил Камохин.
– Что? – увлеченный собственными мыслями, Осипов не сразу понял, о чем его спрашивают.
– Видел места, похожие на это? – открытой ладонью Камохин указал на зеленую крышу над головой.
– Только по телевизору, – улыбнулся Осипов. – Хотя всегда мечтал побывать. Где-нибудь на Борнео. Или в Амазонии.
– Ну а вообще, где-нибудь за пределами России?.. – Камохин сделал широкий круговой жест рукой.
– Я работал в Брауновском университете. – Осипов сорвал травинку и прикусил кончик зубами.
– Это где такой?
– В Штатах. Город Провиденс. На берегу Атлантики. Оттуда меня Кирсанов и выдернул.
– Денег посулил?
– Условия для работы.
– Лучше, чем в Штатах?
– Значительно.
– А семья?
– У меня нет семьи.
– Почему?
– Не знаю… Так уж случилось… Наверное, просто не было времени.
– Так ты из трудоголиков?
– Вроде того.
– Выходит, в Штатах лучше, чем в России, а у Кирсанова – лучше, чем в Штатах?
– Точно, – кивнул Осипов. По всему было видно, что Камохину хочется продолжить разговор. Поэтому спросил: – А ты как в Центр попал?
– Из спецназа. Пятнадцать лет в горячих точках… Ну, это раньше так говорили – «горячие точки». Теперь – «очаги внутренних конфликтов». Хотя, кто там с кем конфликтует, поди разбери. Стреляют все сразу и почему-то все в нас. А у нас приказ – не нарушать права мирных граждан. А как ты поймешь, кто из них мирный, а кто бандит? Они ведь военную форму не носят… В общем, поганая работенка. Так что, когда мне предложили заняться охраной частного научного центра, да еще и зарплату посулили втрое выше той, что я вместе со всеми своими боевыми получал, я долго не думал, – Камохин усмехнулся. – Да какое там долго, сразу сказал – согласен.
– Выходит, ты тоже мир повидал?
– Ага. Через автоматный прицел, – Камохин сучком подцепил что-то извивающееся и скользкое, похожее на угря, выползшее из воды на траву, и кинул назад, в болото. – Четыре ранения и десяток боевых наград. И все, заметь, не пересекая границы родины.
Дежурство протекало спокойно. Если не сказать, скучно. Древесные змеи то и дело выглядывали из листвы, свешивались вниз, как длинные воздушные корни. Но пугливы они были ужасно. Как оказалось, для того, чтобы избавиться от их присутствия, не нужно было даже стрелять – достаточно громко хлопнуть в ладоши. Вскоре их присутствие и вовсе перестало вызывать раздражение. Казалось даже забавным смотреть на то, как эти странные существа висят вниз головами, мерно раскачиваясь из стороны в сторону. Как будто им было до жути интересно, что же происходит там, внизу? Хотя, скорее всего, это был их способ добычи пропитания. Время от времени одна из псевдозмей вдруг падала вниз. Вытянувшись в полете, она входила в воду почти без всплеска. Спустя минут десять-пятнадцать псевдозмея выбиралась из воды по стволу дерева, ловко перебирая всеми своими многочисленными отростками, забиралась на самый верх и словно растворялась в листве.
– Вряд ли они глотают чернильные мячи, вроде того, что Док разрезал, – заметил Камохин, провожая взглядом очередную псевдозмею, ползущую вверх по дереву. – Может, рыбу ловят?
Раза три или четыре наблюдатели видели, как из листвы выпадает черный комок размером не более теннисного мячика. В полете он разворачивался и превращался в небольшой треугольный дельтаплан. Стремительно скользнув над водой, так низко, что едва не задевал концами крыльев поверхность, черный дельтаплан вновь взмывал вверх и исчезал в листве. Несомненно, это было какое-то живое существо. Но поскольку к людям оно внимания не проявляло, наблюдатели тоже спокойно реагировали на появление странных летунов.
Похоже, древесные псевдозмеи были самыми крупными животными на болоте. Во всяком случае, никого более внушающего опасение Камохин с Осиповым за время своего дежурства не увидели. Хотя, конечно, в черной, совершенно непрозрачной воде могли таиться всяческие твари. Одна из них, похожая на гигантскую сколопендру, длинной около метра, здорово напугала Камохина, внезапно выбежав на берег в шаге от него. Схватив большой охотничий нож, который он всегда держал под рукой, Камохин разрубил мерзкую тварь надвое. Брызжа синеватой жижей из обрубков, каждая половина побежала в свою сторону. Камохин рубил, как остервенелый, а куски сколопендры продолжали разбегаться от него в разные стороны. До тех пор, пока стрелок не натянул унты и не втоптал их в землю.
– Ненавижу всю эту членистоногую пакость, – процедил он сквозь зубы, покончив со сколопендрой.
Осипов был не столь радикален в отношении насекомых, но, в общем, готов был если не разделить, то хотя бы понять чувства Камохина. Существа, превосходящие привычные размеры, как правило, внушают если не страх, то отвращение.