Соленый быстро смотал веревку, отцепил «кошку», затем взялся за АК-74.
Караванщику до последнего момента казалось, что все это представление – дурацкий розыгрыш. Не может человек в здравом уме такое вытворять. Но Стажер и вправду это сделал. Он бежал. Один. Полный, стопроцентный псих, что бы он там о себе не говорил.
Первые клыканы появились совсем не там, откуда их ждали, – они вынырнули из-за гаражей, двигаясь наперерез сталкеру. На этот раз почему-то не издавая ни звука, черные хищные тени понеслись по снегу затяжными, летящими прыжками – словно в каком-то кошмарном сне.
– Не стрелять, – напряженно обронил Каравай едва слышным шепотом. – Не стрелять…
Он боялся попасть в напарника.
Стажер оказался быстрее. Прыгнув с разбегу, он вцепился пальцами в край крыши ближайшего гаража, рывком подтянулся и оказался наверху. Зубы одного из клыканов щелкнули, промахнувшись мимо ускользнувших ботинок. Зверь гулко ударил всем телом в стену гаража, с треском проломил ветхое железо и исчез внутри. Пока тварь сквозь дыру выбиралась наружу, рыча от боли и бессильной злобы, остальные клыканы поразительно быстро сообразили, как забраться следом за человеком.
Сперва дорожку наверх нашел один. Запрыгнув на заснеженный остов машины, навечно уснувшей возле гаражей, клыкан мощным прыжком перемахнул на крышу. Остальные тут же сориентировались, рванули за ним. Не всем удалось с первого раза, парочка слишком ретивых, мешая друг другу, не рассчитала и промахнулась, врезавшись в край гаража, но десяток тварей оказался наверху в считанные секунды.
Стажер тоже не стоял на месте.
Едва взобравшись, он понесся по гаражам, стараясь держаться по краю, чтобы не провалиться сквозь проржавевшие крыши. А злобно воющая свора, взбивая облака снежной пыли, неслась за ним по пятам.
Первый бессильно выругался – и звери, и человек теперь оказались на одной линии стрельбы, открывать огонь нельзя. Но продолжал упрямо вести светящуюся точку прицела, не замечая, что до боли вдавил щеку в рамку складного металлического приклада.
Отчаянное состязание наперегонки со смертью.
Парень бежал как одержимый, легко перемахивая через провалы между гаражами, снова и снова. При виде такого сумасшедшего спринта в памяти караванщика всплыло давно забытое слово – «паркур». В далекой молодости Первый пробовал заниматься этой новомодной тогда, двадцать лет назад, дисциплиной, но не потянул запредельных нагрузок – слишком много физических усилий требовалось для демонстрации подобных чудес ловкости. Зато девиз паркуристов отлично помнил до сих пор: «Ограничений нет, есть лишь препятствия».
Глядя на невероятный бег Стажера, действительно верилось, что для него ограничений сейчас не существует.
Впереди остался последний гараж.
Дальше – трехметровый разрыв, и только потом будка трансформатора, причем ее крыша находилась на несколько метров выше гаражей. Сердце Первого, неотрывно наблюдавшего за пацаном, билось так быстро, словно он бежал вместе с ним, желая только одного – чтобы тот не сорвался, не споткнулся, иначе – смерть. Он уже сообразил, как парнишка собирается уцелеть в приближающейся ловушке, тот явно все продумал заранее, прежде чем решился на столь рискованную авантюру.
Нормальный человек на такое рассчитывать бы не стал.
Даже не замедлив шага, Стажер на бегу раскрутил метровый конец веревки с «кошкой» на конце и метнул вперед и вверх. И тут же, продолжая движение, прыгнул следом. Скользнув по снегу, крючья зацепились за какой-то выступ на крыше, – видимо, вентиляционный выход, – веревка рывком натянулась под весом тела. Подошвы ботинок врезались в кирпичную стену. Быстро перебирая руками, парень полез наверх. Мчавшиеся следом псы взвыли в бессильной злобе и разочаровании, заметавшись на краю крыши. Лишь один, то ли не сумев остановиться в азарте погони, то ли самый отчаянный и голодный, прыгнул следом, широко распахнув ощеренную клыками пасть…
Стажер резко поджал ноги. Со всей дури въехав мордой в стену, зверь, похоже, свернул себе шею и уже беззвучно рухнул вниз. На него тут же накинулись не менее голодные собратья, разрывая тело в клочья.
Ловко перебирая веревку руками, Стажер за несколько секунд добрался до крыши, перевалился на край и остался лежать на спине, стараясь отдышаться. Пробежка казалась легкой лишь со стороны, а на самом деле этот рывок выжал парня до предела.
Расслышав далеко разнесшиеся, будоражащие звуки погони, твари уже сбегались к гаражам со всех сторон – выпрыгивая из окон первых этажей, вылетая из-за фундамента с обеих сторон многоэтажки и возбужденно воя, неслись к месту общего сборища.
– Господи, – потрясенно выдохнул Первый – снег во дворе буквально почернел от беспорядочно мечущейся массы крупных собачьих тел. – Да их не меньше двух сотен!
– Тише ты, олух, – сквозь зубы процедил Каравай, схватив караванщика за плечо и приблизив его лицо к своему. – Хочешь, чтобы они тебя услышали и обратно примчались? Димка там выделывается и ради тебя, между прочим, понял?! Так что заткнись. Иди, готовь своих к выходу.
Караванщик сердито дернул плечом, высвободившись из хватки сталкера, бросил последний взгляд за окно. Стажер на крыше зашевелился, сел на корточки. Вытащил из набедренной кобуры пистолет. Щелкнул выстрел. Псы накинулись на новую жертву – раненого собрата. Завертелся бешеный хоровод, каждый старался урвать кусок раньше других.
Это и было сигналом.
– Ступай! – Каравай бесцеремонно толкнул Первого в плечо, и тот заспешил.
Караванщики уже давно были наготове. Тяжелые рюкзаки – на спинах, оружие и снегоступы – в руках. Второй стоял в коридоре, перед входной дверью, остальные выстроились за ним.
– Пора, – коротко бросил Первый.
Лязгнул замок. Дверь пронзительно заскрипела, распахиваясь.
Второй решительно двинулся на лестничную клетку, затопал вниз по ступенькам, перекрыв обзор объемным рюкзаком. «Что-то слишком много себе Второй стал позволять, – неодобрительно подумал Первый, устремившись вслед за помощником. – Впереди должен идти командир, а не ведомый». Оттеснив компаньонов, он догнал строптивца, по-хозяйски ухватил на плечо.
Возможно, из-за этого легкого рывка, недоуменно оглянувшись, Второй потерял равновесие – или неудачно сместил центр тяжести из-за нелегкой ноши на спине, или поврежденная нога подвела. Он оступился, и его тело бросило вперед, в темный провал лестничного пролета. И тут же послышался странный зловещий шелест. Вскидывая выхваченный из кармана фонарь, Первый в дрожащем луче света увидел, как тело друга распадается на части, словно под взмахами невидимых лезвий. Как хлещет из жутких ран кровь, заливая обшарпанные стены и ступеньки лестничного пролета. Предсмертный человеческий вопль оборвался, едва вырвавшись из горла. Голова и плечо с правой рукой покатились отдельно от туловища. И хотя человек погиб, его тело, рухнувшее на бетон лестничной площадки, в свете фонаря продолжало шевелиться, словно неведомый кукловод дергал за незримые ниточки.