Взгляд с крепнущей ненавистью снова уставился в спину Костолома.
Придется начать с него.
Все будет легче отцу, когда вернется, чистить этот гадюшник.
А он уже близко – Фиона была в этом уверена абсолютно.
* * *
Спасительный звук выстрела, едва не утонувшего за рокотом двигателя, вырвал его из опаляющей ненависти чужого сознания. Димка резко распахнул глаза и непонимающе уставился перед собой. Сидит в каком-то тесном закутке, дышит поверх головы прижавшейся к груди Наташки… Пол под ними дрожит и подпрыгивает… Какой-то треск снаружи… Фёдор. Встревоженно смотрит на него, вцепившись в ружье. А сразу за ним – окно с летящим из-под гусениц снегом, и качающиеся ветки, потревоженные движением. Сразу все вспомнил и понял. Мысленно выругался. Сна – ни в одном глазу, а все-таки унесло черт знает куда, достали уже эти видения, одна нервотрепка от них.
Почти сразу после выстрела квадроцикл резко встал, сбавив ревущие обороты до бормочущего рокота.
Девушка, почувствовав его движение, поспешно отстранилась, и Димка, подхватив снайперку, к которой после Новокузнецкой стал неравнодушен, и подтолкнув в спину замешкавшегося Фёдора, выскочил наружу, сразу утонув в снегу едва не по колено. Ленивый поначалу снегопад постепенно переходил в метель, и по всему чувствовалось, что дальше будет хуже. В защищенное очками и респиратором лицо летел взвихренный нарастающим ветром снег, настырно терзал защитное снаряжение, бесцеремонно толкал упругой лапой в грудь при усиливающихся порывах. В такой обстановке толком не поговоришь, но спрашивать о причинах остановки не пришлось – заметив его, Соленый, тоже уже соскочивший с сиденья, махнул рукой, указывая направление. Димка оглянулся, знаком приказал Наташке с Фёдором оставаться возле квадра. Тут же поймал за шиворот Кирпича, собиравшегося проскочить мимо вслед за Соленым и отправил обратно, едва удержавшись, чтобы не придать ускорение пинком. Только сопляка этого не хватало, его дело – руль крутить.
Разобравшись с командой, бегло осмотрелся, прищурился, вызывая тепловую картинку.
Квадр остановился перед полосой ржавого железа, едва выступающей из снега – бывшее ограждение шоссе. Позади кабинки – едва угадывающийся проход среди дремучих, заснеженных зарослей на берегу реки, в который они только что продрались по следам отряда Грешника. Через дорогу – местами покосившийся, а местами и заваленный забор бывшей автостоянки. Слева – смутно проступающие сквозь падающую снежную завесу очертания облезлого, в желтых пятнах здания – на фасаде выше провалов окон второго этажа еще можно было разглядеть огромные буквы «КЛУБ ZONA КЛУБ». Но им нужно было направо, туда, где дорога резко поворачивала от реки в глубь кварталов, там тоже виднелось двухэтажное здание, но уже зеленоватое. Иногда окраска оказывалась долговечнее самих строений.
По нервам зябкой волной пробежало ощущение тревоги. Здесь лишь на первый взгляд казалось, что вокруг ни души. Сперва он их почувствовал, а потом и увидел. Парочка упырей, спугнутых выстрелом, выглядывали из бреши в бетонном заборе «Зоны», приподнимая массивные головы и нервно принюхиваясь. Особи некрупные, раза в полтора меньше тех, что он встретил возле Автозаводской во время охоты на Грешника… Молодняк. Похоже, зверей изрядно озадачил не столько звук выстрела, сколько рокот мотора и вонь бензиновых выхлопов – такое чудо, как квадр, среди развалин бывшего города не часто увидишь.
Соленый нетерпеливо махнул рукой, подзывая поближе. Ткнул в вытоптанный звериными лапами участок. Падающий снег не успел присыпать щедро разбрызганную кровь вокруг растерзанного человеческого трупа. Димка поежился. Сколько уже видел таких картин, а все никак не привыкнуть. Уцелело немногое. Вместо одежды – побуревшие от крови и уже заледеневшие на морозе лохмотья, живот трупа выпотрошен, вместо лица – обглоданные кости черепа.
Соленый подступил поближе, махнул рукой в сторону зарослей позади квадра, глухо пробурчал сквозь лицевую маску:
– Погиб не здесь. Судя по следам, тащили от реки.
– Не узнал, кто это?
– Кирпича можно спросить. Вон, глянь, на тыльной стороне кисти татуировка, пацан наверняка вспомнит.
Верно. Человек определенно из отряда Грешника. Правда, если это один из диких, Кирпич тут не поможет.
– Так позвать?
– Видишь вон ту дыру в заборе? Подержи-ка лучше ее под наблюдением, там парочка упырят засела. А я пока сам гляну.
Соленый без лишних слов вскинув автомат, взял на мушку указанное направление.
С того момента, как Димка встретил ганзейцев на Новокузнецкой, Серёгу Соленого словно подменили. Он больше не спорил, не бурчал в ответ на любое предложение или замечание, просто выполнял. Уважение, которое он и раньше испытывал к Стажеру, маскируя его за брюзжанием, теперь переросло почти в благоговение. Он даже не сердился на то, что им с Караваем пришлось пускаться за ними в погоню, а впоследствии – ввязаться в смертельно опасные приключения без разрешения и ведома Ганзы. Он просто пошел за ним, несмотря на неприятные последствия, которые мог схлопотать от своего руководства за участие в этой авантюре. Безоговорочно принял его лидерство. Такое послушание беспокоило даже больше, чем строптивость, – Димка не мог понять, чем его заслужил. Может, это из-за морлока, которого Димка пристрелил во время атаки на Серегу? Но тот бы и сам справился. Люди иногда ведут себя очень странно.
Димка присел перед трупом, брезгливо уставился на торчавшую из снега кисть – учитывая, что на истерзанной в клочья руке проглядывали кости, целостность кисти выглядела как-то дико. И где тут Соленый успел увидеть татуировку? Хмыкнув, Димка потянулся к кисти мертвеца, собираясь вывернуть ее тыльной стороной вверх…
Ударило, словно током.
Он вскочил, попятился, уставился на свою ладонь, затянутую в перчатку – пальцы заметно дрожали. Да и самого его изрядно трясло. Нахлынуло омерзительное ощущение, словно он засунул руку по локоть в вязкую кровь. За одно короткое мгновение он узнал все, что хотел узнать. И даже больше. Узнал то, о чем даже не подозревал. Информация хлынула в сознание спрессованным потоком сумятицы, в котором еще предстояло разобраться, но основное он уже понял. Все вдруг стало на свои места, кусочки мозаики сложились в неутешительную картину. Да, это что-то новенькое. Похоже, после путешествия в реальность мертвых у него осталась с ней неразрывная связь, и мертвецы для него теперь – словно открытая книга.
«Фикса… Убит Грешником. Учитель… Старый хитрозадый проныра… Кто бы мог подумать, что он его продал! На пару со Шрамом! Эх, Виктор Викторович… К плохим новостям за последнее время Сотникову было не привыкать, но это уже слишком! Как ты там говорил, Викторович? Дела у нас обстоят не лучшим образом? Предпринял некоторые шаги по урегулированию ситуации? Чтобы большие люди, снова решившие поохотиться на нас, как на диких зверей, не обошли прежнее решение совета и не дискредитировали тебя, Витюша, на твоей драгоценной должности? Нет предмета спора – нет договора? А ты, говоришь, просек их закулисную игру и предпринял собственные меры… Еще бы не просечь, если ты в этой игре участвуешь! Какая же ты сволочь, Шрам… А как ловко подтолкнул нас к самовольному уходу, да еще и на Русакова наплел – чтобы вариант для бегства остался только один – к Новокузнецкой. Мы и пришли сами, тепленькие. Да вот только Учитель, старый жучара, сам себя перехитрил…»