Гауптман Зиммер, который, даже став гауптманом, не носил ни наград, ни знаков различия, зато носил такую же автоматическую винтовку, как и его солдаты, присел у убитых, снял перчатку с руки, проверил пульс сначала у одного, потом у другого.
– Мертвы, – бросил он, и ларингофон на горле передал его слова всем его бойцам: – Снайпер, угроза с востока! Доложить по штурмам, сохранять бдительность!
Полицейский броневик уже стрекотал пулеметом, ведя огонь в направлении предполагаемой позиции снайпера. В сторону предполагаемой угрозы начала разворачиваться и пушка бронетранспортера.
– Герр гауптман, это Мюллер, – доложил наводчик на БТР. – С востока высотное здание, недостроенное. Дистанция примерно полтора, прошу разрешения на обстрел.
– Приди в себя, Мюллер, это столица, – ответил Зиммер. – Прекратить огонь! Всем прекратить огонь и доложить!
– Яволь!
У машины поднимался с асфальта Зайдлер. Его жгла бессильная ярость, от которой хотелось орать…
– Что нужно делать, Зиммер? – крикнул он.
– Для начала убрать трупы… – пожал плечами гауптман. – Потом перекрывать город. Он не уйдет, рано или поздно мы его возьмем. Яшке!
Тотчас группа парашютистов оказалась рядом.
– Бери половину людей. Окружить вон то здание, соблюдать осторожность.
– Яволь!
– Его надо преследовать! – закричал Зайдлер. – Его надо преследовать!
– Сначала его надо найти… – проворчал Зиммер.
Рейхскомиссар безопасности Абиссинии доктор Ирлмайер, несмотря на раннее утро, оделся как на парад. Полный костюм старшего офицера безопасности рейха – черные, высокие сапоги из натуральной кожи, бриджи, черная рубашка и черный мундир. На мундире черным мрамором и старым серебром блестели награды и знаки различия рейхскриминальдиректора – полковника сил безопасности…
Секретаря в приемной не было. Фрау Анджела всегда приходила в восемь часов утра, ни раньше, ни позже, в то время как герр рейхскриминальдиректор задерживался в своем кабинете за полночь, а часто и ночевал тут, на кушетке в комнате отдыха.
Начальник рефературы-два доктор Курт Зайдлер, уставший как собака, с красными как у кролика глазами, в грязном, изгвазданном в цементной пыли костюме лично лазал по этой проклятущей стройке, едва таща ноги, зашел в приемную рейхскомиссара безопасности. Фрау Анжелы не было – рано, но кофейный автомат приветливо мигал зеленым огоньком и его сосуд на две трети был полон живительной черной, густой, как нефть, жидкости – ганский кофе, наверное, лучший кофе в мире. Доктор Зайдлер несколько секунд смотрел на кофейный аппарат глазами голодной собаки, после чего, воровато оглядевшись по сторонам, направился к нему. Рядом были чистые чашки, он взял одну, отсоединил сосуд от аппарата, хотел было налить в чашку. Потом передумал – начал пить прямо из сосуда, без сахара, без молока, без корицы, безо всего, аж постанывая от удовольствия…
Выпил почти все – и сразу почувствовал себя человеком. Поставил сосуд на место – и в этот момент на столе фрау Анжелы прозвякал телефон. Это было так неожиданно, что доктор Зайдлер чуть не подпрыгнул на месте.
Он с подозрением посмотрел на телефон – стоит ли брать трубку, ведь это не его место и не его кабинет. После десятого звонка решил все-таки взять.
– Приемная доктора Ирлмайера, Зайдлер у аппарата.
– Зайдлер, если вы утолили жажду, может, наберетесь смелости и все же войдете… – раздался знакомый голос.
Доктор Зайдлер положил трубку на аппарат, как гранату с выдернутой чекой. Пошел к двери.
Директор Ирлмайер был при полном параде, он даже успел освежиться своей любимой кельнской водой с запахом липы и каштанов. Она напоминала ему Берлин.
– Вижу, вы с пользой провели ночное время, не так ли, Зайдлер? Собираетесь попросить у меня дополнительный выходной?
Зайдлер слабо улыбнулся.
– Нет, доктор Ирлмайер.
– И правильно. Не дам. Слишком много работы, слишком мало толковых работников. Впрочем, после сегодняшней истории, может, на Принцальбертштрассе выделят нам дополнительные ставки, как вы считаете, Зайдлер?
Не знает. Значит, будет еще страшнее.
– Не думаю, доктор Ирлмайер. Разрешите доложить.
– Докладывайте, Зайдлер, докладывайте. Вы как ребенок, право слово. Если есть что сказать – скажите это.
– Так точно. После допроса мы повезли шварце… обратно на объект «Мюнхен», при этом я следовал в своей машине за служебной машиной фельдфебеля Шнитке. Также… Также я приказал гауптману Зиммеру снять своих людей с оцепления, а зональному штабу люфтваффе – отозвать беспилотный разведывательный самолет. После того как машина остановилась и Шнитке вместе со своим помощником повели шварце к входу в отель «Мюнхен», снайпер произвел два выстрела из крупнокалиберной снайперской винтовки со здания недостроенного отеля «Меридиан». При этом был убит сам шварце и подручный Шнитке, сам Шнитке чудом остался жив и сбил с ног меня – иначе снайпер мог пристрелить и нас. Группой парашютистов здание недостроенного отеля «Меридиан» было окружено и произведена первичная зачистка. Вместе с прибывшей к месту происшествия следственной бригадой Министерства безопасности и сотрудниками гестапо я непосредственно обнаружил и осмотрел то место, откуда был произведен выстрел. Там же была обнаружена одна гильза от винтовки калибра двенадцать и семь, американского производителя. Из такого оружия вполне можно было произвести два точных выстрела за очень короткое время. Там же были обнаружены и следы крови снайпера, но сам снайпер не был обнаружен, очевидно, ему удалось уйти, несмотря на ранение. Все – винтовка, гильзы – изъято сотрудниками гестапо с соблюдением положенной процедуры и находится в нашем распоряжении. Трупы также находятся в нашем распоряжении на базе люфтваффе Аддис-Абеба Центр, в холодильнике. Это все.
Рейхскриминальдиректор покачал головой.
– Неприятное дело. Очень неприятное. Стоит выпить, как вы считаете?
– Возможно, герр Ирлмайер.
Доктор Ирлмайер полез в свой стол и достал традиционный серебряный охотничий набор и бутылку айсвайна [96] . В охотничьем наборе было шесть стаканчиков, он отставил три, остальные убрал обратно.
– Думаю, так нормально, – сказал он. – Конечно, айсвайн это не совсем то, что требуется в таких случаях, но у меня больше ничего нет. Ваше здоровье, Зайдлер.
Рейхскриминальдиректор подвинул подчиненному стаканчик, свой выпил не спеша, смакуя вкус. Айсвайн был потрясающим – скорее всего, девяносто девятый год, очень удачный для германского виноделия. Айсвайн делается не каждый год, в прошлом году погода осенью была такая, что ни одной бочки айсвайна не заложили, а оставленный под него виноград пришлось снимать и весь отдавать на корм свиньям. Он испортился…