На стойке перед женщиной стояла чашка с кофе и блюдце с гамбургером. Периодически делая глоток кофе и откусывая гамбургер, девушка читала статью из какого-то толстого научного журнала.
Евневич почти рефлекторно подвинулся поближе и произнес, обращаясь к даме:
– Вот она, современная женщина, трудяга, даже после работы ей нет покоя.
Девушка подняла на него свои большие зеленые глаза и ответила:
– Вы хотели сказать, нет покоя от мужчин.
– Это вне всяких сомнений. Дама такой красоты должна быть подвержена мужскому вниманию все двадцать четыре часа в сутки. Но я имел в виду совсем не это… Вы, похоже, из тех женщин, которых на Западе называют – селф мэйд вумен, что в переводе означает…
– Я знаю, что это означает, – раздраженно перебила Евневича дама и добавила: – Я была бы вам благодарна, если бы вы не мешали мне и дальше делать саму себя в одиночестве.
Она снова склонилась над журналом.
– Это невозможно, – категорически заявил Евневич. – Я же, в конце концов, не истукан бесчувственный.
Он бесцеремонно взял ее журнал.
– Ого, «Вопросы литературы». Так вы филолог?
Дама посмотрела на него удивленно и спросила:
– А вы, собственно, кто такой?
– Я, с вашего позволения, адвокат, и зовут меня Андрей, – галантно склонил голову в поклоне Евневич.
– А я думала, что вы милиционер, но, впрочем, я не сильно ошиблась. Адвокаты стоят где-то рядом с ними по наглости и бесцеремонности.
Не обращая внимания на ее слова, Евневич улыбнулся и произнес:
– Я уже представился, а как ваше имя?
Девушка вынула из сумочки пачку сигарет и закурила, задумчиво окинув взглядом Евневича:
– Похоже, вы непреодолимы, как торнадо. Ну да черт с вами, меня зовут Марина.
– Прекрасное имя, – сказал Евневич и расплылся в улыбке…
* * *
Когда через двадцать минут после приезда Евневича Полунин зашел в бар, то увидел адвоката и Людмилу, оживленно болтающих за стойкой бара.
По тому, как шел разговор, как слащаво улыбался Евневич, подсев поближе к Людмиле, Полунин понял, что дело на мази.
Он вышел из бара и, быстро перейдя улицу, остановился у темно-зеленого «Фольксвагена».
Как опытному автомобильному угонщику ему не составило большого труда вскрыть не очень сложный замок «Гольфа». Через двадцать секунд он уже залез в машину и захлопнул дверь.
Он действовал очень быстро. Осмотрев панель управления «Фольксвагена», остановил свой взгляд на вентиляторной решетке.
Полунин вынул из кармана плаща тюбик клея «Момент» и небольшую картонную коробочку, из которой он, в свою очередь, достал маленький черный микрофон, размерами и формой напоминающий таблетку средних размеров. Выдавив на палец немного клея, Полунин просунул его сквозь решетку вентилятора и слегка намазал пластинку, направляющую воздушные потоки.
Следующим движением он смазал клеем и сам микрофон и аккуратно приложил его к пластинке внутри вентилятора. Подержав его несколько секунд, он убедился, что клей схватился, и убрал палец.
«Через пять-десять минут клей окончательно остынет, и можно будет не беспокоиться, что микрофон отвалится, – подумал про себя Полунин. – Главное, чтобы этот адвокат не пользовался вентилятором. Что, впрочем, вряд ли возможно, зимой им редко кто пользуется. Проще приоткрыть окно автомобиля».
Убедившись в том, что он сделал все как надо, Полунин вылез из «Фольксвагена» и закрыл дверь с помощью отмычки, после чего вернулся в свой автомобиль.
Он просидел в машине почти два часа, пока не увидел, что из бара вышли Евневич и Людмила.
Евневич был возбужден, весел и даже слегка раскраснелся. Людмила, видимо, умело подыгрывала ему, отвечая чуть более сдержанной радостью. Они прошли к машине Евневича и, усевшись в нее, поехали по улице.
Полунин следовал за их машиной, положив чемоданчик с подслушивающим устройством рядом с собой на сиденье. «Фольксваген» набирал скорость, направляясь в сторону Октябрьского района города.
Полунин вел свой «БМВ» на приличном отдалении от преследуемой машины. Но, судя по всему, он мог бы сильно не опасаться быть замеченным, так как Евневич слишком был поглощен Людмилой.
Адвокат остановил машину около пятиэтажного дома на улице Антонова.
Выключив фары, Полунин притормозил метрах в пятидесяти от них и, открыв чемоданчик, принялся налаживать работу аппаратуры.
Наконец шуршание и треск в эфире прекратились, и в небольших наушниках, которые Владимир надел, послышался знакомый голос Людмилы:
– Нет, нет, Андрей, я не могу… Уже поздно для визитов. Это нехорошо, мы ведь едва знакомы, что, в конце концов, о нас подумают твои соседи?..
– Какие к черту соседи, – нетерпеливо, слегка раздражаясь, произнес Евневич. – Мы поднимемся всего лишь на чашку кофе. Я сделаю пару телефонных звонков и отвезу тебя домой.
– Но если только ненадолго, – неуверенно произнесла Людмила.
Через несколько минут они скрылись в дверях подъезда. Полунину вновь предстояло ожидание. Оно продлилось более двух часов.
Шел уже одиннадцатый час ночи, когда парочка появилась из дверей подъезда.
На лице Евневича отражались умиротворенность и легкая радость. Людмила выглядела немного озабоченно и устало. Они сели в машину, и до слуха Полунина через наушники донеслись слова Евневича:
– Куда тебя отвезти?
– Домой, конечно, – раздраженно ответила ему Люда.
На сей раз Полунин не поехал сразу за ними. На пустых улицах отошедший от страсти Евневич мог обнаружить слежку и заподозрить неладное. Полунин знал, куда повезет адвоката Люда, это был адрес конторы проституток, где она когда-то работала. Там ее знали под вымышленным именем и не имели понятия, где она живет.
Когда Полунин подъехал к дому на улице Пастухова, Люда уже ждала его на улице.
– Как расстались? – спросил он, когда она устало уселась рядом.
– Как голубки, – отшутилась она, нервно прикуривая сигарету. – Он попросил у меня телефон и обещал завтра позвонить.
– Дала телефон?
– Дала, конечно… Проститутской фирмы. Пусть звонит и обустраивает свой досуг с ними.
– А как прошло… – Полунин замешкался, подбирая нужные слова.
– Отпахала, как папа Карло, – раздраженно ответила она. – Это не мужик, а швейная машина «Зингер». Молотил меня все два часа. Наверняка не сегодня, так завтра у этого козла начнет капать с конца.
Полунин молча вел машину по пустым улицам, направляясь домой к Люде.
– И зачем тебе этот геморрой? – непонимающе произнесла проститутка. – Ну намотал он себе на конец проблем, доставил ты ему неприятности, может быть, даже немалые. А толку-то? Это все не смертельно, полечится и пройдет.