Евневич в этот момент стоял спиной к входу и, открыв капот машины, возился с двигателем.
Полунин первым подошел к адвокату и положил ему на плечо левую руку. Когда адвокат в изумлении развернулся, Полунин коротким правым боковым ударом всадил кулак в челюсть Евневича.
Голова адвоката сильно дернулась, глаза помутнели. Он вяло пытался ухватиться рукой за что-либо, чтобы обрести потерянную опору, но Полунин добавил ему еще раз, уже с левой руки.
Евневич рухнул на пол, словно мешок с картошкой.
Славка прикрыл двери гаража, залез в машину и вынул оттуда кожаный портфель.
Повозившись с замком секунд пять, он открыл портфель и высыпал на сиденье несколько упаковок с долларами. Затем он вынул из-за пазухи куртки пластиковый пакет, развернул его и стал перекладывать из пакета в портфель другие пачки с долларами, которые внешне ничем не отличались от тех, что были вынуты из портфеля. За исключением одного момента – деньги, принесенные Полуниным и Славкой, были фальшивые.
Полунин снял с лежащего без сознания адвоката часы, вынул из пиджака бумажник, а также водительское удостоверение, забрал сотовый телефон.
Славка положил портфель с фальшивыми баксами на сиденье автомобиля, после чего сгрузил настоящие деньги в пакет и, свернув его, засунул за пазуху своей куртки.
– У меня все, – сказал он, глядя на Полунина.
– Уходим, – произнес Полунин.
Полунин выглянул из дверей гаража и, убедившись, что во дворе никого нет, направился к арке дома, ведущей на улицу. Славка последовал за ним.
Шакирыч отвел машину на несколько десятков метров от дома Евневича и остановил ее так, чтобы был виден выезд со двора дома.
Евневич очухался минут через десять. Голова у него кружилась, в глазах расплывались круги. Раскрыв двери гаража и увидев двор своего дома, он наконец стал соображать, где он и что с ним произошло. И тут его поразила страшная мысль, от которой он окончательно пришел в себя.
– Господи, неужели деньги сперли?
Он развернулся и, шатаясь, бросился к машине. Портфель лежал на том же месте. Он рывком схватил его и, открыв замки, заглянул внутрь.
Такого блаженства он не испытывал давно.
– Слава тебе, господи, – произнес Евневич, увидев, что деньги остались на месте.
Даже досада от потери сотового телефона, дорогих часов и бумажника с водительскими правами и небольшой суммой денег не затмила радость от того, что доллары в портфеле остались нетронутыми.
Он еще какое-то время сидел в машине, приходя в себя от нокаута. Затем завел двигатель, осторожно выгнал машину из гаража и запер ворота. После чего с портфелем в руках поднялся домой, чтобы умыться и переодеться в чистое.
Жена Евневича была на работе, поэтому обошлось без лишних расспросов. Из дома он выехал в половине одиннадцатого.
На место встречи, которая была назначена возле Дворца культуры автостроителей, расположенного недалеко от арбитражного суда, Евневич приехал с небольшим опозданием.
Судья Капнов, маленький, полный мужчина, одетый в серое пальто и черную кепку, уселся в его «Фольксваген» и, глядя на заклеенную физиономию Евневича, спросил:
– Что это с тобой случилось? Жена с очередной любовницей застукала?
– Да если бы, – удрученно проговорил адвокат. – Какие-то бомжи сегодня поутру напали. Отобрали часы, сотовый телефон, бумажник.
– Да ты что! – удивился Капнов. – Где же это случилось?
– Во дворе дома. Зашел в гараж, а они за мной следом. Ну, в общем, – досадливо махнул рукой Евневич, – навешали мне хорошенько и, пока я в отключке валялся, ободрали как липку.
Маленькие черненькие глазки Капнова впились в Евневича, словно два буравчика.
– А деньги? – спросил Капнов. – Деньги, которые ты вез мне?
– Слава богу, целы, – ответил Евневич. – То ли замок не могли вскрыть, он у меня кодовый, то ли подумали, что у меня там одни документы, которые им не нужны.
Он взял с заднего сиденья портфель и, вынув оттуда несколько пачек долларов, переложил их в раскрытый дипломат Капнова.
– Можешь проверить, здесь семьдесят штук, как вы и заказывали.
– Не надо, я тебе верю, – добродушно ответил судья Капнов и захлопнул крышку дипломата, закрыв замки.
– Но помни, нам требуется полная гарантия того, что будет принято нужное нам решение, – категорично заявил Евневич.
– Передай Александру Григорьевичу, пусть не беспокоится, все будет в порядке. Судья Красильников – человек слова, если сказал – значит, сделает.
– Ну, лады, – удовлетворенно произнес Евневич. – Тебя куда-нибудь подвезти?
– Нет, спасибо, я сам доберусь, незачем нам с тобой лишний раз светиться. Сегодня я приглашен к Красильникову в гости. У его жены день рождения. Там я ему и отстегну его шестьдесят штук «зеленых».
– Смотрите не перепейте там, завтра с утра у Красильникова суд, на котором он должен принять важное решение.
– Я же тебе сказал, Красильников – человек обязательный, если он сказал, то все будет нормально.
Капнов вылез из машины и отправился в сторону арбитражного суда.
Весь этот разговор слушал и записывал на магнитофон Полунин, сидя в своем «БМВ».
– И что теперь будем делать? – спросил Славка, как только адвокат и судья расстались.
– Мина заложена, – ответил Полунин. – Завтра утром мы ее взорвем. Думаю, что для этого нам надо лишь позвонить судье Красильникову.
Полунин вынул из кармана сотовый телефон Евневича и связался с Волошиным.
– Леонид, сегодня мне нужен будет коттедж.
– Все готово, – ответил Леонид. – Свяжись с Лехой Пеплом, он отвезет тебя в нужное место.
* * *
– Ну и куда мы сейчас? – спросил Болдин у Шакирыча, который ехал за «Фольксвагеном» Евневича.
Невыспавшийся Шакирыч зевнул, прикрывая рот своей широченной ладонью, и ответил:
– Команда была следить за клиентом.
– Да на хрен он нам сегодня сдался, – сказал Болдин, повернувшись к сидевшему на заднем сиденье Полунину. – Иваныч, чего мы за ним мотаемся? Куда он от нас денется? Завтра его достанем.
– Ладно, Славка прав, нечего за ним мотаться. До завтрашнего дня он свободен, – ответил Полунин, наблюдая за темно-зеленым «Фольксвагеном», мелькавшим впереди в потоке машин.
Неожиданно он заметил, что Евневич повернул в крайний правый ряд и припарковал машину у обочины. Выйдя из нее, он направился в заведение под названием «Салон красоты "Татьяна".
– Куда это он? – удивленно произнес Болдин. – Неужели разбитую морду пошел лечить?
– Ну-ка притормози, – произнес Полунин.