– Мне одно непонятно, Ефим, – сказала я. – Ты же не мог знать, что я случайно увижу, как Турсунов ведет тебя к вездеходу. То есть ты не мог рассчитывать, что мы с Евграфовым придем тебе на помощь. Ты не знал об этом.
– Да, – подтвердил Фимка, – я на это и не рассчитывал.
– Вот и я о том же, – сказала я. – Рассчитывать тебе было, в сущности, не на что… Избили тебя крепко, это я сама видела, выплыть из бухты во время прилива ты вряд ли смог бы, даже если плаваешь очень хорошо, в чем я, конечно, сомневаюсь…
Фимка отвернулся от меня и уставился в пол.
– Подняться наверх тебе не дал бы Турсунов, – продолжала я. – Ведь он пообещал тебе, что вернется, и не один, чтобы продолжить разговор…
Фимка упрямо молчал. Мне оставалось только сформулировать сам вопрос, раз уж он сам не хотел проявить инициативу и ответить, хотя я видела, что он прекрасно понимает, что я сейчас спрошу.
– Почему же ты все-таки не согласился, Ефим? – негромко спросила я, глядя в его выставленную в мою сторону макушку.
– Почему? – Он посмотрел на меня со страхом и даже с некоторой долей ненависти. – Спроси об этом тех, на кого ты работаешь!
– Что-о? – заорала я на него. – На что ты намекаешь? Меня-то ты в чем обвиняешь?
– А ты думаешь, я поверил, что ты случайно увидела, как меня Турсунов увез? – прорвало наконец Фимку свистящим шепотом. – Даже если случайно! Как вы с Евграфовым нашли нас на другом конце острова?
Он вскочил, схватился за раненую руку и возмущенно бросил мне в лицо:
– Ты знала, где меня искать!
Я села и схватилась за голову. Слов у меня не было. Я просто не верила, что весь этот бред говорит Фимка, и говорит мне!
– Дурак! Ну и дурак! – повторяла я, в отчаянии качая головой.
– Сама – дура! – буркнул он, сел и как-то испуганно примолк.
«Да что же это происходит-то? – задавала я сама себе вопрос. – Это у него просто бред какой-то! Но необходимо понять, откуда у него этот бред! Тут что-то очень странное скрывается за его словами. Как он сказал: "Спроси об этом тех, на кого ты работаешь!" А на кого я работаю, в его представлении? На ФСБ, что ли? В чем же тогда он меня подозревает? В том, что я участвую в спектакле, который для него разыграли: злой Турсунов его давит и почти уничтожает, а тут появляется добрая спасительница Николаева и завоевывает окончательно Фимино доверие. А что потом? А потом я его пытаюсь завербовать, то есть сделать то, что не удалось Турсунову? Это я-то, офицер МЧС, работающий в контрразведке? Ерунда! А кстати, знает Фимка, что я работаю в контрразведке или нет? Сама я никогда об этом ему не говорила…»
– Детство! – сказала я Фимке, слегка улыбнувшись. – Сплошное детство и детские фантазии! Я никогда не работала на ФСБ и не буду никогда работать! Уж поверь мне, Фимочка, на слово!
– При чем тут ФСБ? – все так же зло буркнул он, искоса взглянув на меня.
«Так! Сработало! – обрадовалась я. – В связях с ФСБ он меня не подозревает… Тогда что же? Ну, давай, Фима, давай дальше!»
Я молчала, глядя на него неопределенно и даже с некоторой усмешкой, чтобы помочь ему остаться в том же эмоциональном состоянии, которое заставило произнести его предыдущую фразу.
– Это у тебя что? Девичья забывчивость или старушечий склероз? – зло набросился на меня Фимка. – Ты забыла своего непосредственного начальника? Того, что отдает тебе приказы?
«Откуда же он знает о Чугункове? – удивилась я. – Приказы мне только Чугунков отдает».
Я взяла его рукой за подбородок, подняла голову и заставила посмотреть мне в глаза.
– Так, Фима! – сказала я ему сурово. – Теперь поиграем с тобой в сцену допроса советского разведчика из старого фильма «Мертвый сезон». Отвечай: откуда ты узнал, что я работаю на Чугункова?
Он молчал, со страхом глядя мне в глаза. Чего я только не видела в этих его испуганных глазах. И это прославленный в любовных стычках сердцеед Ефим Шаблин! Видели бы его сейчас пассии! Сколько страха перед женщиной, сколько растерянности передо мной, словно я не к слабой половине рода человеческого отношусь, а к каким-то мифическим и тем самым еще более ужасным чудовищам. Но страх – это самое сильное для Фимки чувство. Извини уж, Фима, но я доведу до конца то, что начала.
– Откуда ты знаешь про Чугункова? – еще жестче спросила я, не выпуская его подбородка из своих ставших вдруг словно стальными тонких пальцев.
Он молчал, только левая щека начала немного подрагивать, а губы слегка задрожали.
– Кто тебе сказал, что я работаю на Чугункова? – настаивала я, не смягчая голоса.
Право, тот советский шпион был, кажется, намного крепче, чем Фимка. Его испуганная физиономия скривилась, он оттолкнул мою руку и, спрятав лицо в ладонях, уткнулся себе в колени и зарыдал.
– Чу… Чу… гун… ков, – выдавил он из себя сквозь душащие его рыдания.
– Чугунков? – растерялась я, и голос мой сразу утратил всю свою жесткость. – Зачем?
Глупее вопроса я, конечно, не могла придумать. Это насмерть перепуганный Фимка будет объяснять мне – зачем? Но Фима уже совсем не видел ничего вокруг себя и не соображал, что происходит. Он никак не мог выбраться из своего переполнявшего душу страха, который бился в нем попавшей в силки птицей.
– Он… Он сказал мне, что я… – говорил Фимка сквозь рыдания обрывками фраз, из которых я кое-что начала понимать. – Что если я… Он будет знать обо мне все. Где я нахожусь… Что делаю. Даже – о чем думаю… И он будет всегда рядом. Или его люди… Он сказал, что давно уже следит за мной. И все про меня знает… Он мне назвал твое имя… И я поверил. Потому что я почти всегда тебя встречаю, куда бы я ни поехал… Он знает про меня все. Понимаешь? Все! Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе, что он мне пообещал, если я сделаю шаг в сторону от того пути, который он для меня выбрал? Да? Ты же знаешь прекрасно, чем он меня запугивает. Он знает! И ты знаешь? Я не хотел заниматься политикой… Он пригрозил мне, что если я… Если откажусь, то он передаст все материалы обо мне в прокуратуру! Ты знаешь, о чем я! Конечно, ты знаешь! Но я еще раз тебе расскажу! Слушай! Ведь вы получаете удовольствие от таких историй! Это было год назад, и тогда вы уже искали, как бы меня подцепить! Теперь я это хорошо понимаю. Но тогда… Тогда я этого не понимал. Тогда я просто влюбился в Наташу, в это маленькое чистое создание с огромными прозрачными голубыми глазами…
Мне вдруг стало просто не по себе от того, что происходит. Зачем он это все мне рассказывает? Это же мой друг Фимка! Я же его люблю искренне и без всякого расчета! Зачем мне знать тайные истории из его жизни, которые навсегда разведут нас по разным краям пропасти? Я теряю сейчас Фимку, он никогда уже не будет относиться ко мне так тепло и доверчиво, как относился прежде. Не хочу! Не хо-чу!
Я схватила Фимку за плечи и закричала:
– Замолчи! Не хочу ничего слышать про тебя! Замолчи! Слышишь? Замолчи!