Вывести меня из дома оказалось совсем просто. Зухра просто дала мне старую чадру Зейнаб и велела ее надеть. На мой взгляд, все эти накидки были совершенно одинаковыми, но, когда я сказала об этом Зухре, она надо мной посмеялась и показала и особые складки, и оттенки черного, которые на первый взгляд в глаза не бросаются, и особенности общего покроя… Оказалось, что почти каждая чадра индивидуальна, словно платье европейской женщины.
Из дома мы выскользнули тихо и спокойно, как будто у двери и не стоял охранник с автоматом. Я вообще не понимаю, зачем его поставили, если женщине все равно нельзя показывать ему свое лицо. Просто так – для устрашения глупых женщин. На Востоке многое так устроено – на чистой формальности, которую мужчины продолжают соблюдать, а женщины привыкли ловко обходить…
Мы шли по улице, состоящей из сплошного забора, и я все не верила, что мне удалось так просто выбраться из дома Мазандара. Но там могут в любую минуту хватиться меня и выяснить, что я просто сбежала. Тогда – погоня! Мне нужно побыстрее уносить ноги из этого городишка.
Наконец, когда я уже думала, что длинные глиняные заборы, вдоль которых мы шли, никогда не кончатся, Зухра свернула в какой-то проулок, и перед нами открылась широкая площадь с высокой мечетью посередине.
Я, конечно, обманула Зухру, что никогда не видела мечети. Не только видела, но и была на самом верху, на минарете, с которого муэдзин призывает мусульман на молитву. Не по своей, правда, воле – меня там держал в заложницах один то ли американский, то ли пакистанский авантюрист, но к чему было наивной Зухре знать такие подробности моей биографии? Тем более что и мечеть там была намного поменьше, и минарет – пониже.
Я честно делала вид, что восхищаюсь мечетью, украшенной цветной мозаикой, а сама исподтишка оглядывала площадь. Мне определенно не везло. Я заметила двух ишаков, привязанных возле какого-то, судя по всему, питейного заведения, и все – больше ничего, похожего на транспорт.
Я представила себя верхом на ишаке и даже рассмеялась от такой картинки. Зухра услышала мой смех и тоже закатилась тихим приглушенным смехом, чтобы не привлекать к себе ничьего внимания. Впрочем, на нас и так никто внимания не обращал. Мы были не единственные женщины на площади, и это было очень кстати.
Вдруг до моих ушей дошел звук, которого я ждала как какой-то просто райской музыки. Я услышала отдаленный рокот мотора, который постепенно приближался к площади. Я молила Бога, чтобы он не допустил, чтобы автомобиль проехал мимо площади. Пусть он только покажется на площади, а дальше я уже соображу, что делать!
На мою удачу, Бог прислушался к моим мольбам, или просто случай оказался ко мне благосклонным – какое это имеет значение! Так или иначе, но автомобиль выехал на площадь и оказался тем самым джипом, который вез нас с катера в полицейский участок. Если и не тем же самым, то очень на него похожим. Он был точно таким же облезлым и потертым. Я подумала, что в городе, похоже, всего один автомобиль – этот самый джип. Очень скоро мне пришлось убедиться, что это вовсе не так.
Джип подъехал к питейному заведению, у которого скучали два ишака на привязи, и остановился, спровоцировав ишаков на приветственные, а может быть, и возмущенные крики в свой адрес. Из машины вышли двое полицейских и направились в чайхану.
Не могу сказать, чтобы момент для бегства был самый благоприятный, но лучшего я вряд ли дождалась бы. А мое исчезновение из дома Мазандара вот-вот должно уже быть обнаружено. Скоро меня начнут искать. А может быть, эти солдаты меня и разыскивают. Но почему в чайхане? Мне же туда нельзя одной, без мужчины… Может быть, Менделееву тоже удалось бежать и они думают, что мы сбежали вместе? Хотя – куда он побежит со сломанной ногой?! Скорее всего, полицейские зашли в чайхану только для того, чтобы выпить по стаканчику какого-нибудь местного самогона… Как бы ни было на самом деле, мне нужно спешить, если я не хочу возвратиться туда, откуда только что сбежала.
Мы с Зухрой находились метрах в тридцати от автомобиля. Я схватила ее за руку и сказала:
– Прости меня, Зухра! Ты очень красивая! Я люблю тебя! Прощай!
Подобрав полы своей чадры, я бросилась к автомобилю. Зрелище, конечно, было самое идиотское, если смотреть со стороны. Мне оно идиотским не казалось, мне было не до того, чтобы комплексовать из-за того, как я выгляжу. Наоборот, чем необычней выглядела ситуация в глазах окружающих, тем больше шансов на успех мне это давало.
Мне осталось добежать всего метров пять, когда из чайханы вышел один из полицейских и тоже направился к автомобилю. Это меня, конечно, не смутило. Я продолжала бежать и оказалась у автомобиля прежде, чем он сообразил, что мчащаяся по площади женщина в чадре ему не снится.
Но едва я коснулась дверцы джипа, как он очнулся и набросился на меня сзади, быстро обежав машину. Его руки схватили мою одежду, и я поняла, что через мгновение будет поздно даже сопротивляться. Сейчас появится второй полицейский, и меня вновь отправят к Мазандару или еще куда похуже!
Мне стало совершенно ясно, что придется драться с этим полицейским. Драться я не умею. Я, конечно, знаю несколько приемов, помогающих освободиться от захвата, но скорее – теоретически, чем практически. Не могу похвастаться, чтобы мне часто приходилось их применять.
Но это был как раз тот случай, когда поздно сожалеть о том, что не научился чему-то заранее. Освобождаться мне нужно было в любом случае, если я не хотела проиграть затеянную мной партию в самом начале.
Воспользовавшись тем, что полицейский вцепился в мою чадру, я, как ящерица, извернулась у него в руках и выскользнула из своего одеяния. Он закричал что-то на своем персидском языке, и я поняла, что на его крик выбежит из чайханы второй полицейский. Дальше медлить было нельзя. И я воспользовалась древнейшим приемом, который применяли женщины против мужчин в безвыходных ситуациях. Я резко ударила его ногой в пах и тут же бросилась к машине.
Завести джип с еще горячим двигателем было секундным делом, благо ключ торчал в замке зажигания.
Я дала задний ход и, слегка вывернув руль, сбила разинувшего от боли рот, но все же сумевшего вскинуть автомат полицейского в пыль перед чайханой. Затем надавила на газ и помчалась по площади, распугивая стягивающихся на вечернюю молитву жителей городка. Сзади раздалась автоматная очередь, но я не стала оглядываться, чтобы узнать, кто стреляет – второй охранник, который выбежал на шум из чайханы, или тот, которого я сбила машиной.
Меня занимала только одна мысль – как мне вырулить на дорогу, которая шла вдоль побережья на запад. Передо мной мелькали какие-то похожие друг на друга заборы, и я на миг даже испугалась, что не найду выезда из этого лабиринта, когда передо мной блеснуло, наконец, Каспийское море, и я даже радостно вскрикнула.
Полицейский пост со шлагбаумом на выезде из городка оказался для меня неприятным сюрпризом. Шлагбаум был опущен, возможно, постовых уже предупредили, что в их сторону движется джип, угнанный у полицейских какой-то сумасшедшей женщиной. Я видела стоящих у шлагбаума полицейских с автоматами, но раздумывать мне было уже некогда.